Голубая линия так и не проявляется. Белла чувствует огромное, всепоглощающее облегчение, как будто в доме вдруг разом распахнулись все окна, впустив свежий воздух. Однако Патрик, похоже, уже свыкся с мыслью, что Белла беременна. Он примеряет на себя роль Гордого Отца. В «Маркс и Спенсер» задерживается у прилавка с ползунками, вместо того чтобы вдвоем с Беллой выбирать своему отцу халат. Рассматривает в витринах риэлторских фирм фотографии больших семейных домов, которые им явно не по карману.
Пустая лакмусовая бумажка оказывается для него слишком сильным ударом. Лицо его сереет, в глазах отражается разочарование и потеря. Она крепко прижимает его к себе, как будто он тоже несчастный ребенок, снова и снова покрывая его голову поцелуями. Потом они идут ужинать в ресторан, где выпивают две бутылки какого-то особенно дорогого вина, а дома запивают его дешевым скотчем. Каждый напивается по своей собственной причине. Белла пьет не спеша, ибо каждый новый глоток приносит все большее и большее облегчение. Скотч обжигает ей рот, в ноздри ударяет терпкий запах горящих торфяников и сухого дуба.
На следующее утро их обоих мучает похмелье. Патрик неудачно шутит, что теперь он знает, как себя по утрам чувствуют беременные и что это была хорошая тренировка. Больше он на эту тему не заговаривает.
* * *
В пятницу утром на улице тепло и солнечно, в такую погоду не грех и юбку надеть. Белла бреет в душе ноги и убеждает себя, что она делает это вовсе не из-за встречи с Джулианом, а из-за перспективы надеть юбку. Она вовсе не ожидает, что он будет гладить своими теплыми мужскими руками ее шелковую, гладкую кожу, не-а, не ожидает. И ей совершенно все равно, какое белье выбрать, ну просто абсолютно. С этими мыслями она вытряхнула на кровать содержимое ящика для белья. Все приличное (набор из кремовых кружевных трусиков и лифчика, а также комплект сексуального темно-красного цвета) осталось в корзине с грязным бельем. Надо было вчера все перестирать, теперь ничего не высохнет. К тому же развешанное всюду белье вряд ли понравится Джулиану, если он после прогулки вдруг вознамерится зайти на чай.
Белла придирчиво, словно у корзины с уцененным товаром, вертит в руках то одно, то другое. Три пары старых и вытянутых хлопчатобумажных трусов когда-то белого, а теперь серого цвета. Подаренный на День святого Валентина набор с вышитым красным сердечком и игривой надписью: «Навек твоя? Не уверена».
