Шеклболт удивляется, но как-то нерадостно. Да, Кингсли, теперь мне нужно гораздо больше объяснений и аргументов, чем «так надо, Гарри», «это пророчество, Гарри» и «это для победы, Гарри».
- Ты прав, - министр признаёт это неохотно, наверное, сожалеет, что мне не одиннадцать и я научился хоть немного думать. - На самом деле, Снейп подал прошение директору МакГонагалл о введении должности ассистента в штат школы. Он собирается вплотную заняться наукой - это его объяснение. Ты понимаешь, Гарри?
- Уж скорее Снейп выберет Малфоя, - говорю. - У него СОВы на «Превосходно», и ТРИТОНы будут, понятно, такими же.
- Ничего, - снисходительно смотрит на меня Шеклболт. - Снейпу не придётся выбирать. Кандидатуры преподавателей и школьных служащих обычно утверждаются Министерством.
Когда я покидаю кабинет министра, ни в какой Косой переулок мне уже не хочется. Хочется побиться головой о стену.
А сегодня вечером мне идти к Снейпу.
Вы просили покоя, профессор Снейп? Ваш покой ценой моего? Время отдавать долги, сэр? Что я буду с этим делать?
Что делать... Ведь смог же Снейп столько лет играть на две стороны, пусть не ради меня, а ради поражения Тёмного Лорда. Так неужели не смогу я - ради него? Пусть и солгав ему самому.
Впервые за весь год меня не тянет в подземелья, мне не хочется видеть Снейпа, мне хочется умереть раньше, чем я посмотрю ему в глаза.
И к вечеру я довожу себя до полного раздрая.
- Сегодня, похоже, не ваш день, - это Снейп говорит мне после трёх неудавшихся попыток управиться с невербальным воздействием на предметы и после того, как магия чуть снова не вырвалась поплясать на воле.
Знали бы вы, сэр, насколько сегодня не мой день...
- Что с вами происходит, Поттер?
Этот обманчиво мягкий вопрос бьёт поддых, он заметил, конечно, он же не слепой, но я знаю, как ответить, чтобы остаться в живых:
- Ничего, сэр.
- Поттер... Вы странно ведёте себя с начала года, но в последнее время это переходит все границы. Извольте отвечать, я спрашиваю не из праздного любопытства.
Да, конечно.
- Всё в порядке, сэр.
- Мистер Поттер, вы обещали мне подчиняться. Вы забыли, что я могу применить к вам легилименцию?
Легилименцию? Даже так, профессор?
Ну и пусть. Я ему ничего не сказал, и не скажу, а если он сам узнает, это его личная беда. Я же со своей как-то выживаю, и он сможет, хотя что ему до моих бед. Он вышвырнет меня и запросто выживет. В отличие от меня. А Шеклболт найдёт кого-нибудь более подходящего. И я упрямо молчу, сидя напротив него в привычном, но неуютном сегодня кресле, а он продолжает:
