…Имя Снейпа в мэноре не поминали. Никогда. Последний раз разговор о покойном декане состоялся у Драко с матерью в тот самый день накануне возвращения во Францию, когда он аппарировал от Гойлов. Разговор с Асторией выбил Малфоя из колеи, и, наплевав на свою обиду, он решил обсудить все происшедшее с матерью. Однако, к своему удивлению, Драко не нашел ее ни в гостиной, ни в спальне. Вызванный домовик сообщил, что госпожа в кабинете покойного хозяина. Озадаченный Драко отправился туда, вошел в полутемный кабинет и замер на пороге.
Красноватое пламя освещало резные дубовые панели на стенах и фигуру Нарциссы, стоявшей на коленях перед камином. Мать ворошила в огне узорной медной кочергой, которая совершенно дико смотрелась в ее тонких белых пальцах. Взгляд Драко задержался на выдвинутых ящиках отцовского бюро, и в тот же момент откуда-то из глубины кабинета вдруг раздалось тонкое поскуливание. Малфой посмотрел в ту сторону и вздрогнул: в углу трясся мелкой дрожью ушастый Тинки, бывший личный камердинер Люциуса. Физиономию эльфа украшали кровавые ссадины - это явно были следы ногтей.
Драко был потрясен: в отличие от отца, мать ни разу не позволила себе ударить слугу, она вообще не наказывала домовиков лично, просто сообщала Грамблеру имена провинившихся. Он торопливо подошел к камину и увидел корчившиеся в пламени конверты: одни - подписанные крупным четким почерком отца, другие - украшенные мелкой бисерной вязью, хорошо знакомой Драко с детства. На своих письменных работах по » и «А», сопровождаемые лаконичным×зельеварению он привык видеть «А «Молодец!», написанные именно этим почерком…
Малфой осторожно положил ладонь на узкое материнское плечо и сжал пальцы. Нарцисса вдруг почти беззвучно всхлипнула и накрыла руку сына своей. Драко помог ей подняться, вынул из холодных пальцев кочергу и увел мать в гостиную. Горничная подала им чай. Драко отослал эльфийку и сам передал подавленно молчавшей матери фарфоровую чашечку, опустив в ароматную жидкость полупрозрачный ломтик золотистого лимона: покойный Долохов в редкие минуты просветлений очень интересно рассказывал о традициях своей старой родины, и именно он пристрастил Драко к так называемому «русскому чаю».
Нарцисса молча отпила из чашки и вновь застыла в нервическом молчании. А Драко вдруг разобрало какое-то странное брезгливо-возбужденное любопытство - в детстве именно с таким чувством он рассматривал столь любимые Винсом затертые колдографии.
