- Люмос?
- Не надо, - выдохнул Гарри, представив себя со стороны - губы дрожат, глаза дикие. - Не надо.
Люциус лёг рядом. В темноте Гарри не мог разглядеть его лицо, но чувствовал, что Люциус смотрит на него. Он ничего не говорил, не спрашивал, и слава Мерлину. Однако слышать в тишине своё хриплое дыхание было непереносимо. И Гарри начал говорить - глухо, сбивчиво. Обо всём, что случилось во время битвы за Хогвартс. О том, как всё закончилось.
Полную версию он рассказывал только однажды, Рону и Гермионе - они имели право знать всё. Но кое-что утаил даже от них. Хотя, какое значение имеет то, что…
- Это была трусость.
- Трусость? - Люциус - смутный силуэт в темноте - сел на кровати. - Дать себя убить - трусость?
- Не это, но… То есть, я… - Гарри зажмурился до боли в глазах и тихо произнёс : - Я, понимаешь, хотел. Умереть. Впервые это пришло ещё в Министерстве, когда Сириус… Когда его…
- Я понял.
- Все думают, что это такое геройство с моей стороны, жертва. А я… был рад. В глубине души. После этого года, после всего. Я действительно хотел, чтобы кто-то закончил это за меня. Без меня. И я не хотел видеть, что может случиться потом. Не хотел знать, что кто-то погиб. Что погиб кто-то ещё.
Горячая капля щекотнула скулу, и Гарри осознал, что плачет. Тихо, без всхлипов - слёзы просто струились из глаз. Даже голос звучал ровно, лился так же спокойно и неудержимо, как эти нежданные слёзы.
- И я по-прежнему жалею иногда, что вернулся. Они все там, они за меня… - Гарри понял, что вот-вот скатится в истерику и замолчал. Он опять видел перед собой жуткие мёртвые лица из сна. Два года назад он запер свою боль, запрятал так глубоко, как только мог. Но теперь тёмная шипастая тварь рвалась наружу, раздирала нутро, напитывая его жгучим ядом. Гарри ощутил озноб. Уйти, что ли, в ванную? Но глупо же устраивать рёв за запертой дверью. Он не будет, он сможет, он…
- Удивительное самомнение.
- Что? - выдавил Гарри, сглатывая слёзы. - Что?
- Я говорю: твоей драгоценной персоной был одержим только Ло… Волдеморт, - голос Люциус был сух, почти резок. - Остальные, как мне кажется, преследовали иные, более глобальные цели. Победу в войне, например.
Гарри ошарашено молчал. Когда речь заходила о жертвах войны, мало кто мог сохранить самообладание. Но до этого он встречал только сочувствие и слышал беспомощное: «Ох, Гарри…» Его друзья могли помочь разделить скорбь; взваленную на себя вину он всегда тащил сам. А Люциус взял и отвесил шипастой твари пинок, пренебрежительно отпихивая с дороги.
