— … к пятому миллиарию от Аримина, — возбужденно выпалил Тит, — по Виа Эмилиа.
— Именем Юпитера, ты-то уж как узнал об этом? — спросил немало пораженный Бонифаций.
— Если позволите, господин, расскажу все по порядку. Началось все с того, что как-то раз я повстречал одного из ваших бывших солдат, калеку-ветерана, который назвался Проксимоном…
Ничего не утаив, Тит поведал комиту о своем разговоре с Проксимоном и покушении на его, Тита, жизнь; спорах с отцом; стычке с епископом Пертинаксом; размолвке с Аэцием; наконец, о поездке в Аримин.
— Именно так там и было написано: «Его Филиппы», — закончил он, — что навело меня на мысль, что Аэций готовит вам западню.
— Что ж, благодаря тебе, я смогу поразмыслить над тем, как ее избежать. Предложить провести переговоры недалеко от Рубикона, — пробормотал он задумчиво. — Хитро. Знает, как я люблю всякие исторические совпадения. Это моя слабость, должен признать, — вот он и решил ее использовать. Если бы ты знал, мой юный друг, как я тебе благодарен… — Он оценивающе взглянул на Тита. — Итак, приятель, значит, говоришь, хочешь теперь служить мне. Что ж, польщен, весьма польщен. Только вот не понимаю, зачем тебе это — все-таки в Африке я, скажем так, показал себя не с самой лучшей стороны.
— В вас верит мой отец, господин, а я полагаюсь на его суждение.
— В таком случае, добро пожаловать на борт, Тит Валерий. Завтра же произведем тебя в agens in rebus, сразу же и начнешь приносить пользу. Я как раз искал человека для одной работенки: думаю, ты — тот, кто мне нужен.
* * *
Пятеро следовавших за Титом всадников пустили лошадей шагом — по крутым апеннинским предгорьям иным аллюром идти они просто не могли. Заметив это, Тит улыбнулся: казавшаяся рутинной командировка грозила перерасти в увлекательное приключение. Лошадь, чистоплеменного ливийского скакуна, они с Бонифацием вместе выбирали во дворцовых конюшнях. То был крепкий, быстрый, неутомимый конь, и Тит не сомневался, что при желании он уйдет от любой погони. У его преследователей, насколько позволяло об этом судить разделявшее их с Титом расстояние в несколько сотен шагов, были статные парфянские скакуны, лошади надежные и крепкие, но все же сильно уступавшие североафриканским в скорости и выносливости.
Кто эти люди, в который уже раз спрашивал себя Тит. Подобных лошадей использует римская конница, так что, возможно, они солдаты. Может быть, они посланы недругами Бонифация — а таковых среди придворных было предостаточно, видевшими, как Тит покидал дворец? Бандиты на украденных армейских лошадях? Грабежами на римских дорогах уже никого нельзя было удивить: крестьяне и люди труда, доведенные до отчаяния чрезмерными налоговыми сборами, оставляли поля и города ради преступного промысла.
