Он вздрогнул и очнулся. Прошло должно быть несколько часов, потому что солнечный свет уже не проникал в юрту и она освещалась только тлеющими в жаровне углями. Ву-Цзы отложил барабан (наверное, Аттилу разбудила именно наступившая тишина) и сидел на полу, скрестив ноги и уставившись на что-то далекое неподвижным взглядом похожих на блестящие черные камешки глаз. Внезапно он заговорил, медленно, нараспев.
— Вижу бегущего через равнину дикого осла и парящего над ним орла. Вместе нападают они на кабана и обращают его в бегство. А вот осел преследует другого орла и ранит его еще до того, как тот успевает взлететь. Но орел отбивается, и осел оставляет раненого и нападает на первого орла. На помощь орлу приходит кабан, и совместно они вынуждают осла отступить. — Шаман замолкает ненадолго, потом продолжает: — Видение меркнет… ушло…
Ву-Цзы шевельнулся, качнул, выходя из транса, головой и повернулся к Аттиле.
— Что бы я ни рассказал здесь, искать смысл тебе, — сказал он обычным голосом. — Память моя пуста, и даже если бы ты напомнил мне, что я говорил, я бы все равно ничего не понял. — Старик пристально посмотрел на гостя и уже мягче добавил: — Но есть кое-что еще, что я могу тебе сказать. У тебя благородное сердце и великий ум, Аттила. Но я также чувствую в тебе бурление страстей — гнева, честолюбия, желания. Сами по себе они безвредны, а будучи направлены в нужное русло, способны посодействовать благой цели. Все на свете участвует в борьбе двух противоположных сил, двух начал — темного инь и светлого ян. Пусть твой ян правит твоим инь, и ты достигнешь тогда великих целей. Но если случится обратное… последствия меня пугают. У нас тут говорят так: «Счастлив народ под властью сильного правителя и доброго мудреца». Ты будешь сильным правителем, в этом у меня нет сомнений. Но станешь ли добрым мудрецом?
* * *
Аттила и Каллисфен подъезжали к лагерю, когда их встретил Баламир, молодой гунн, которого вождь спас на Данубии. Вид у него был взволнованный.
— Поторопитесь, господин, как бы не опоздать, — заговорил Баламир озабоченно. — У нас тут такое происходит, даже не знаю… — Он замялся, словно не зная, как продолжить. — Простите, господин, но это касается вашего брата. Я… нет, вам лучше послушать кого-то другого.
Бледа. Этого и надо было ждать. Стоило лишь отвернуться, как братец взялся за свое. Поблагодарив Каллисфена, Аттила разрешил греку временно удалиться и повернулся к юноше.
