— Лаура смотрела на меня с такой ненавистью, которую я никогда не видел на женском лице. Эта девица была очень высокого мнения о своем отце и всякий, кто не разделял его, не мог быть ничем иным, кроме как воплощением зла. И кто бы ни стал ее мужем, он навсегда будет лишь жалкой копией ее папочки.
Приттс выглядел так, словно страдал несварением желудка. Он смотрел на мой огромный револьвер и понимал, что я не шучу. А я действительно не шутил.
— Ладно. — Он чуть не задохнулся. — Можете идти.
Мы молча подошли к лошадям, и, когда сели верхом, Оррин повернулся ко мне.
— Будь ты проклят, Тай. Что ты наделал? Ты по сути обозвал его вором.
— Эта земля принадлежит Альварадо. Мы поубивали уйму Хиггинсов за много меньшее, чем попытку отобрать нашу землю.
Той ночью я почти не спал, стараясь решить, правильно ли поступил. С какой бы стороны я не оценивал ситуацию, получалось, что правильно. И не считаю, что на мое решение повлияло отношение к Друсилье. Хотя, конечно, в ту ночь я думал и о ней.
На следующее утро шайка человек в сорок во главе с Феттерсоном выехала из города и направилась на северо-восток. С ними был и Вильсон, только шляпа на его голове сидела как-то криво — наверное, из-за огромной шишки.
Когда они миновали последний дом, по холмам пронесся мексиканский мальчишка на гнедом жеребце, который скакал так, будто за ним гнался сам дьявол.
Похоже, у дона Луиса налажена своя система предупреждения, и он успеет как следует подготовиться к приему Феттерсона. Гоня жеребца с такой скоростью, мальчишка не мог ускакать далеко, значит, его где-то ждала подмена лошадей. У дона Луиса много людей, достаточно лошадей и еще больше друзей.
На улицу, заправляя рубашку в брюки, вышел Оррин — злой, как медведь с больным зубом.
— Зря ты вчера накинулся на мистера Приттса.
— Был бы он честным человеком, я бы промолчал.
Оррин сел. Одно про него можно было сказать точно: мой брат — человек справедливый.
— Тайрел, — проговорил он наконец, — нужно думать, прежде чем открывать рот. Мне нравится эта девушка.
Чувствовал я себя в тот момент довольно погано. Ведь я любил и уважал Оррина, во многих отношениях он был умнее меня, но насчет Приттса, по-моему, ошибался.
— Извини, Оррин. Мы с тобой мало заработали в этой жизни, но то, что имеем, получено честным трудом. Мы хотим построить дом для мамы, но ей не захочется жить на земле, политой кровью.
— Ну… Черт возьми, Тайрел, ты, конечно, прав. Просто мне жаль, что мы так грубо разговаривали с мистером Приттсом.
