— Но кто-то… ай! — кочка под моим ботинком попыталась разъехаться. Если бы не Фрайм, даже хваленое эльфийское чувство равновесия вряд ли уберегло меня от купания. Все, решено, мое терпение лопнуло — как только получу «ночные» за прошлый месяц, закажу сапоги. Главное, чтобы нашего сапожника удар не хватил. Бифур Траинсон весьма почтенного возраста даже для гнома, мысль об лесной деве в сапожищах может вызывать у него когнитивный диссонанс.
— …кто-то все же проговорился. Грабителям.
— Тож верно, мисс инспектор. Без наводки никак не обошлось. И я вот чего думаю, — обернулся ко мне Фрайм, — ежли парни умные то, канешна, ловить их, что вчерашний дождь решетом собирать. А вот ежли не очень… вы запах-то запомнили?
— Как запах? — непонимающе переспросила я.
— Со склада ихнего, — пояснил констебль. — Я насчет нюха не особенно, но подумал, что вам-то должно здорово шибать!
Появившаяся на моем лице зверская гримаса лучше всяких слов подтвердила: шибало здорово. Даже слишком.
— Ну и вот, — понизив голос, продолжил Фрайм. — Наверняка они товар поскорее сбыть захотят, а в округе подходящих скупщиков не толпа. Как в том годе Длинного Снорри отправили лопатой махать, осталось двое… ну, трое, — поправился он, — Малыш Фокси тоже позариться может, но, говорят, с деньгой у него щас туго.
Идея выглядела вполне разумно — если не брать во внимание, что мне, Перворожденной, отвели роль… собаки? Подойди к норе и скажи три раза «гав»?! За кого это низшее су… человек меня принимает?! Да я…
— Валяйте, констебль! — устало сказала я и, поймав недоуменный взгляд, пояснила: — ведите к этим вашим скупщикам. И не сомневайтесь — я почувствую эту проклятую рыбную вонь за сто шагов, даже с подветренной стороны.
* * *
— Не делайте это!
Окрик вышел похож на взвизг испуганной людской девицы, но эффект возымел — уже почти взявшийся за дверной молоток Фрайм отдернул руку, словно вместо надраенной медяшки оскалилась собачья пасть.
— Что случилось, инспектор?
— Во-первых, — сглотнув, я перешла на шепот, — дверь открыта. Захлопнута, но не заперта, язычок замка не вошел в паз. Во-вторых, из-за нее пахнет вовсе не рыбой.
— А чем? — так же тихо спросил констебль.
— Порохом. И кровью. Свежей.
Фрайм отреагировал сразу, словно бы ждал подобного. Широким взмахом левой он смахнул меня с дорожки, заставив буквально размазаться по стене. В правой же руке констебля тускло блеснула вороненая сталь. Я даже не удивилась толком — сейчас мое внимание поглощали черные полосы уличных теней.
