— Так-то лучше…
— Намного лучше, — кивнула я из-за конторки, пытаясь разобраться в каракулях утренних записей. Согласно директиве суперинтенданта, претенденты на службу в полиции обязаны доказать свое умение читать, писать, а также владеть первыми двумя арифметическими действиями. Увы, на практике эти умения часто были весьма условным понятием. Вот что, к примеру, может означать запись: «Доствлн тело со следми пытлось уйти водврно»? И клякс понаставили. Нет, решила я, выкладывая поверх журнала трубку и кисет, без пары хороших затяжек в этих письменах не разобраться.
Глухо ухнула входная дверь.
— Вечер добрый! — пробасил вошедший, снимая каску. От промокшего форменного плаща почти сразу же потянулись вверх едва заметные полоски пара.
— И вам того же, констебль, — дежурный скрипнул табуретом. — Чай будете, мистер Фрайм?
— Не откажусь.
Фрайм провел рукой по лицу, то ли растирая замерзшие щеки, то ли пытаясь выжать влагу из бакенбард, и присел на скамью, задумчиво глядя, как дежурный возится с пузатым чайником.
— Дрянная нынче погодка, — произнес он. — У реки туман уже наполз… дождь опять же — то ли есть, то ли нет его. В такую погоду добрые лю… добрый народ по домам сидит, носу не кажет.
Что-то царапнуло мой слух в этой фразе… не слова, скорее тон, которым они были сказаны. Конечно, Фрайм вполне мог зайти просто погреться и поболтать с товарищами по мундиру, констебль все же не простой стражник, прикованный к маршруту обхода, словно каторжанин к ядру. Но «владение» Фрайма было едва ли не самым дальним. Да и вообще, как я помнила, этот констебль весьма старательно избегал начальственных взоров.
— А злой… народ?
— В корень глядите, мисс инспектор, — констебль осторожно принял из рук дежурного блюдце с аляповатой «гербовой» чашкой. — Благодарствую. Так вот о чем я. Злыдням в такую погодку как раз самая работа. Налетел из тумана, кошелек сцапал и растворился, поди догони его в этом киселе. По домам, опять же, шарить безбоязненно — соседи не разглядят, тревоги не поднимут…
Вздохнув, я отложила перо.
— Что случилось, констебль?
— Да вот в том все и дело, — Фрайм коснулся верхней губой чашки, помедлил и одним шумным глотком всосал не меньше трети ее содержимого. Как он при этом умудрился не обжечься, осталось для меня загадкой. — Случай-то есть… а как бы и нет.
Наверняка у меня во лбу сейчас ярко вспыхнула руна удивления. Констебль, изъясняющийся загадками, — диковина куда более экзотичная, чем заморские пернатые рептилии в зоосаде.
