Служба кончилась. Люди разошлись, священник тоже ушёл в боковую дверь. Служка вынес несколько свечей и сложил их в ящик у одной из колонн. Я вручила ему монетку, взяла свечу, зажгла её и поставила перед алтарём. Потом опустилась на колени и принялась молиться с жаром, которого не испытывала с детских лет. Господи, спаси и помилуй! Помоги разобраться и не оступиться неразумной рабе Твоей…
Тихий звук органа заставил меня вздрогнуть. Служка к тому времени уже ушёл, и я полагала, что нахожусь в храме в полном одиночестве. Оказалось, нет, органист ещё был на месте, а может, вернулся, и теперь играет что-то негромкое, но очень красивое. Тоже, наверное, полагает, что в храме никого нет. Я невольно прислушалась, не отрывая взгляда от отрешённого лика Спасителя. А орган набирал силу, мощь, и вот он уже гремит, иначе не скажешь.
Низкие, басовитые звуки мощно, но мягко падали вниз, словно спрыгивая с высоты, более высокие приобретали совершенно потустороннее, неземное звучание, паря в вышине и скатываясь оттуда стремительными аккордами. То вкрадчивые, то грозные, они плыли в воздухе, наполняя его без остатка, и уже не осталось в нём места ни для чего, кроме музыки. Созвучия обвивали колонны, уносились вдаль, за алтарь и возвращались оттуда, уже приглушённые, но налившиеся ещё большей глубиной и красотой. Эти отзвуки окрашивали основную мелодию совершенно удивительными оттенками.
Грозный ропот переплетался с нежным зовом, и ураган потихоньку начал стихать, словно расходились, отгремев грозой, нахмуренные тучи. Мелодия стала тише, ясная, как омытое дождём небо. Вот дробно, как капель, раскатились последние звуки, и стало тихо.
Я с трудом поднялась на ноги, только теперь осознав, как затекли колени. Потрясение медленно проходило, но из дверей церкви я вышла как во сне. Экипаж стоял на прежнем месте, у ворот кладбища.
— Я думал, вы уж не вернётесь, — приветствовал меня кучер.
— Извините, — тихо сказала я, влезая внутрь.
Экипаж тронулся. Подпрыгнул на выбоине, перевалился с боку на бок и покатил ровно. Мерно цокали копыта, мимо проплывал пригородный пейзаж. Я смотрела в окно, думая о том, что вряд ли в этой церкви работает второй Файа. И ведь я уже слышала подобную музыку. Не похожую — но имеющую нечто общее, этакий почерк, выдающий авторство. И оказывающую на меня сходное воздействие.
Неужели и в храме для меня нет спасения? Или наоборот — раз он может играть в церкви, то не служит ли это доказательством, что к дьявольским силам он не имеет отношения? Нет, я не разберусь с этой загадкой сама, только окончательно запутаюсь.
