— Да, — согласилась я, — только неловкая.
— Это она от неуверенности. Вы, Анжела, уж извините, тоже иногда бываете неуклюжей.
Спорить не приходилось. Энрике был прав — когда смертельно боишься сделать ошибку или неловкость, то именно их и делаешь. А Риту ещё, похоже, в театре клюют все, кому не лень. Я вспомнила, как меня саму изводили те, кому я не умела дать отпор, и прониклась к этой девушке самым искренним сочувствием.
Встретившись с ней на следующий день, я попыталась завести с ней разговор, расспрашивая, как она оказалась в театре, но Рита отвечала кратко и почти неслышно. Из её ответов я поняла только, что в театр её устроила родственница, похоже, та самая Роза, что трудилась вчера над моим платьем. Впервые я встретила человека, ещё более застенчивого, чем я сама. И по сравнению с ней я почувствовала себя очень сильной, знающей и опытной.
В антракте Риту снова перехватил Корбуччи, попросив поправить ему грим. Они ушли в его гримёрную, но девушка очень скоро вышла, почти выбежала оттуда.
— Чем вы её напугали? — спросила я.
— Да ничем, — Энрике пожал плечами. — Я всего лишь предложил проводить её после спектакля.
Видимо, во второй раз предложение было принято благосклонней, потому что ещё через день они пришли в театр и ушли из него вместе. В антракте Энрике что-то говорил Рите, стоя с ней в укромном уголке, а она слушала, и лицо её было пунцовым от смущения. Когда они уходили, в руках у девушки была целая охапка цветов. И все оставшееся время, проведённое в Мааре, я постоянно видела их вдвоём.
Накануне отъезда я решила прогуляться по городу. Был тихий вечер, узкие улицы сплошь устилали разноцветные листья клёнов, которыми был засажен весь город. Я прошлась по центральной площади, обогнула собор Святой Маргариты, прошла мимо старинной ратуши, местных модных лавок, перешла по горбатому мостику через городской ручей, и оказалось в той части Маары, рядом с вокзалом, куда ещё ни разу не забредала, только проехала через неё в день своего приезда. Вокзальная площадь была совсем рядом, за углом, а рядом с ней расположился местный блошиный рыночек. Я медленно пошла между рядов, уклоняясь от попыток продавцов заставить меня посмотреть товар. Впрочем, у одного прилавка я всё же немного задержалась, когда моё внимание привлекла большая тарелка из серебра, со сплошным чернёным узором, изображающим зубчатые листья. Казалось, что тарелка сделана из спрессованных чёрно-серебряных листьев, и выглядела она очень красиво. Продавец назвал цену, но я лишь покачала головой — вздумай я её купить, и мне пришлось бы потратить почти треть гонорара за все гастроли. Положив тарелку на место, я пошла дальше, оглядывая выставленные на продажу платки, статуэтки, картинки, куклы и тому подобные вещи, продаваемые в подобных местах. Всё это было рассчитано на приезжих, которым захочется увезти с собой какой-нибудь сувенир на память о путешествии, а потому в ценах тут не стеснялись.
