Пансион, в котором жили танцовщицы кордебалета, находился в глубине квартала, в двух шагах от театра. Ужинать в общей столовой мне не хотелось, и я сразу поднялась на второй этаж, в свою комнату, решив перекусить у себя. Готовить в комнатах хозяйка нам не разрешала, но я приспособилась греть воду для чая и кофе на газовом рожке. Жуя несладкую булку и запивая её чаем, я оглядывала комнату, в которой жила уже полгода. Голые, выкрашенные тусклой краской стены, облупившаяся мебель — комод, стол, два стула, табурет в углу, на нём таз и кувшин с отбитым носиком. Железная кровать с продавленным матрасом, дощатый крашеный пол, краска уже начала вытираться, побелка на потолке тоже облупилась из-за вечной сырости — под окном росли раскидистые деревья, так что солнечный свет попадал в дом только осенью и зимой, когда облетают листья. Сейчас как раз была осень, но солнце в последний раз выглядывало на той неделе, а потом зарядили мелкие нудные дожди. В самый раз для навевания тоски, которая и так накатывает при одном взгляде на моё жилище. Этот пансион, даром что в центре столицы, годился только для временного проживания, пока не найдёшь что-то получше, но с моими финансовыми возможностями ничего лучшего найти было невозможно.
Накатившая жалость к себе была такой острой, что из глаз сами собой потекли слёзы. Вот так и просижу всю оставшуюся жизнь в этой дыре, днями и вечерами выделывая на сцене все эти батманы[3] и глиссады[4] на радость мышиным жеребчикам из первых рядов… Впрочем, в последней шеренге танцовщиц и они меня не разглядят. Ну почему судьба так несправедлива?
Мрачно дожевав ужин, я наскоро ополоснулась и легла спать. Хочешь не хочешь, а встать завтра нужно рано, чтоб не пропустить очередную репетицию. Хорошо, что я, хотя и с трудом просыпаюсь, но быстро прихожу в себя, а то есть у нас ещё одна бедолага, тоже из «сов», так она ещё часа два после раннего пробуждения ходит как варёная. К ней по утрам уже и не придираются, как и ко мне. Понимают, что это бесполезно.
* * *
На следующее утро я проснулась не в таком траурном настроении, в каком заснула накануне, видимо потому, что на переживания у меня просто не было времени. Я, как обычно, встала в самый последний момент, так что еле-еле успела одеться, причесаться, что-то прожевать и быстрым шагом, переходящим в бег, добраться до служебного входа. Пришла я, тем не менее, вовремя. Теперь можно было не спеша переодеться в трико и пачку, обернуть вокруг лодыжек ленты пуантов
