— Вы, господин коронный канцлер, — не колеблясь ответил король. — Кто же еще?!
* * *
Оссолинский устало откинулся на спинку походного кресла и несколько минут сидел, бездумно запрокинув голову и всматриваясь слезящимися близорукими глазами в поднебесную высь.
— Остерегаетесь? — не удержался король, решив, что времени для размышлений у него было предостаточно. — Боитесь нажить себе среди сенаторов еще больше врагов, чем их имеется сейчас?
— Я всегда предпочитал реально оценивать риск, с которым приходится сталкиваться не только мне, но и Речи Посполитой.
Король понимающе помолчал. Он знал: Оссолинский достаточно трезв и осторожен, чтобы не отличить сдержанную дипломатию от необузданной авантюры. Тем не менее что-то нужно было предпринимать, причем делать это срочно.
— На сей раз степень риска вам хорошо известна. Что предпринимаем?
— Надо решить, каким образом будем вызывать сюда казацкую старшину.
— Вот этого делать нельзя. Тут уж сенаторы действительно всполошатся. Вы обязаны сами отправиться в Украину. Причем как можно скорее. И никто не должен знать, что вы везете с собой эту «Привилегию» и вообще какова ваша миссия. Представим вашу поездку так, будто вы отправились для рассмотрения нескольких жалоб местных дворян.
— За этим дело не станет. Продумаем. Тем более что жалоб действительно хватает. Кому я должен буду вручить булаву гетмана и королевскую хоругвь?
— А к IV, ому бы вручили, будь ваша воля? — едва заметно улыбнулся Владислав IV, и канцлер понял: это не просто любопытство, это — испытание на мудрость и единомыслие.
Оссолинский вновь запрокинул голову и вгляделся в молчаливые, холодные, совершенно безразличные ко всему, что происходит сейчас на земле, небеса. Словно искал в их глубинах подсказку.
— Если учесть, что есть только два достойных воина — Богдан Хмельницкий и полковник Иван Барабаш… [7] — с…разу же сузил круг претендентов коронный канцлер. — То становится ясно, что выбор небольшой.
— Был бы жив господин Сагайдачный, выбирать вообще не приходилось бы.
— Слишком уж преждевременно он ушел, — прокряхтел Оссолинский. — Слишком уж не вовремя. Хотя… кто из нас уходит «вовремя»? На моем месте любой коронный канцлер, заботящийся о мире и спокойствии значительной части подвластной вам земли, облобызался бы с полковником Барабашем. Не столь учен, как Хмельницкий, но и не столь хитер.
— Ну-ну?… — подбодрил король.
— Не настолько искушен в военных делах, однако же и не настолько влиятелен среди казаков, чтобы учинить бунт и выйти из-под власти польской короны. К тому же он — армянин.
