В-третьих, все вещи находились в безупречном состоянии — даже те, которым, как знала Мадлен, исполнилось несколько лет. Они аккуратно висели на вешалках, точно только что подверглись химчистке и дожидались, когда их заберут домой.
Теперь же все было упаковано в большие черные мешки, стоящие у стены ванной, словно мусор, который должны увезти. Завтра одежда Лидии отправится в местное благотворительное общество. В гардеробе остался висеть только длинный черно-голубой футляр для костюмов. Такие футляры складываются, превращаясь в дорожную сумку. Мадлен достала его и положила на кровать, расстегнув боковые молнии, чтобы убедиться, что там не осталось ничего из того, что можно спрятать в мешки. В футляре она обнаружила два предмета, которых не видела раньше, — великолепное черное платье из шелка с глубоким вырезом, отделанным крошечными гагатовыми бусинками, без рукавов, до колена, обтягивающее грудь, талию и бедра. Очень красивое. Такие носили в шестидесятых годах, и оно явно было оригинальным, потому что Лидия никогда не покупала вышедшую из моды или подержанную одежду. Оно сохранилось так хорошо, что казалось новым. Надевала ли его Лидия хоть раз? Наверняка. Возможно, в Париже, когда начала встречаться с Жаном.
А еще она обнаружила оливкового цвета бархатное пальто с воротником-стойкой и обтянутыми атласом китайскими пуговками спереди и на манжетах. Пальто было немного длиннее платья. Определить его возраст не представлялось возможным — такой стиль был вне времени.
Мадлен снова закрыла футляр и отложила его в сторону. Она решила, что никому не отдаст эти вещи, а сохранит, чтобы не забывать, что ее мать тоже когда-то носила соблазнительную одежду. Она добавит это знание в свою коллекцию воспоминаний, которую собирала, словно красивые камешки на берегу моря. Они были бесценными, и всякий раз, когда Мадлен что-нибудь вспоминала — разговор или обед с Лидией, она внимательно изучала детали, чтобы не забыть ни одной, даже крошечной мелочи.
Внизу она налила себе бокал вина, которое купила вместе с продуктами по дороге домой. Затем села за стол у окна, где осталась лежать лишь записная книжка Лидии — Мадлен решила, что она может ей пригодиться, — и маленькая кучка вещей из ее собственного рюкзака. Она вытряхнула все это на стол, когда, как обычно, искала среди ключей, ручек и косметики помятую пачку «Житан». Теперь она курила в доме, когда хотела, и все же перед тем, как зажечь сигарету, чувствовала легкий укол вины, словно беспокойство матери за ее здоровье так и осталось в этих комнатах.
