Азан продолжался. Мелодия словно обволакивала все существо Александры. Старшая наложница наклонилась к ней и погладила ее голову и щеку тыльной стороной ладони. Стоя почти неподвижно, в свете единственного окошка, Александра молча следила за тем, как старуха осматривает ее. Она ласково коснулась груди девушки под тонкой рубашкой.
— Ты очень красива, дорогая, — прошептала она, расстегивая на Александре рубашку и снимая ее через голову. Охватив обе груди девушки ладонями, старуха слегка сдавила их и провела костлявым пальцем по отвердевшим соскам. Лизнув палец, она увлажнила один сосок и задумчиво наблюдала, как набухает розовый бутон.
Морщинистые руки пробежали по гладкой спине и животу Александры, а затем спустились ниже, к завязкам ее просторных панталон. Она осторожно спустила их, обнажив поросль мягких волос на лобке. Глядя Александре прямо в глаза, старуха осторожно ощупала ее снизу и просунула внутрь палец.
Александра тихо ахнула.
Старшая наложница опустилась на колени и осмотрела ее стройные, крепкие бедра и красивые маленькие ступни.
Снова выпрямившись в полный рост, она с довольным видом произнесла:
— Ты очень красива, юная наложница, и тебя ждет большое будущее.
Александра невольно вспыхнула, когда старуха обняла ее и поцеловала в лоб. Затем она помогла Александре снова одеться и, приведя на коврик посреди комнаты, велела ей сесть на колени.
Они сидели лицом к лицу, слушая азан.
— Для того чтобы продолжить путь, — сказала старуха, — ты должна принять ислам.
Александра кивнула: Хатидже еще вчера подготовила ее к такому шагу.
Старшая наложница взяла Александру за руку и осторожно вытянула указательный палец.
— Повторяй за мной: «Ля хауля ва ля куввата илля би-Лляхи»… Нет силы и мощи ни у кого, кроме Аллаха…
Александра тут же узнала слова, которые произносил муэдзин.
Старуха подняла палец перед ее лицом и велела повторить слова на новом для нее языке.
— Ля хауля ва ля куввата… — запинаясь, проговорила Александра.
— …илля би-Лляхи, — напомнила старшая наложница.
— …илля би-Лляхи…
Подняв Александру на ноги, старуха снова обняла и поцеловала ее.
— Отныне у тебя другое имя: Хасеки Хюррем. «Хасеки» значит «наложница». «Хюррем» — «Веселая».
— Хасеки Хюррем, — повторила девушка, пытаясь с помощью новых, незнакомых звуков заглушить страх и горе, навсегда изменившие ее жизнь. — Веселая… — прошептала она, надеясь, что новое имя поможет ей в будущем.
Хюррем обняла старшую наложницу и поцеловала ее в увядшую, морщинистую щеку.
