– Вот то-то и оно. А это – действительно проблема. – Ханс, поблагодарив кивком, взял у Эрнста второй бутерброд с ветчиной. – Слишком много шума, слишком много танков, на которые сделана ставка, полно артиллерии и реактивных установок. Размах мощнее, чем в начале русской кампании. Не хватает только, чтобы примешались воздушные кучера Германа. После зимы они достаточно выспались.
– С каких пор ты перестал замечать черное, Ханс?
Ханс отрицательно покачал головой:
– Чепуха! Все поставлено на танки! Если наши верховные стратеги исходят из того, что новое чудо-оружие решит это сражение, то будьте здоровы!
Ранним утром ночная духота совершенно не убавилась. После грозы остались только лужи, но никакой свежести. Было жарко и душно. Машины стояли бесконечными колоннами. Справа тянулись «Тигры» и штурмовые орудия, слева – реактивные установки. Из головы колонны подъехал на мотоцикле посыльный с криком:
– По машинам!
Ханс поправил свою высоко задравшуюся маскировочную куртку.
– Эрнст, у тебя еще есть консервы? – Эрнст кивнул. – Тогда, по крайней мере, гарантировано питание. Пока.
Они поехали мимо остановившихся танков. Экипажи стояли возле своих боевых машин и курили. Блондин не сдержался и крикнул:
– Для вас, наверное, война уже закончилась?
Они отмахнулись, а один из танкистов ответил:
– С этим-то металлоломом? Дерьмо! – И показал на свою стальную коробку.
Марш пошел быстрее и приблизился к привычному темпу. Блондин следил за движениями тел товарищей, сидевших впереди. Они клевали носом, сползали вправо, пытались выровняться, но при этом сразу кренились влево, потом резко вздрагивали и на некоторое время замирали прямо, потом нос клевал снова, и голова утыкалась в лобовое стекло. Эрнст недовольно заворчал, потер ушибленный лоб, сел поглубже в сиденье, так, что колени уперлись в лобовое стекло, положил голову на спинку сиденья и подпер ее правой рукой. Дори подмигнул Блондину, указывая головой на своего спящего соседа:
– До еды язык свисал, а поевши – он устал. Давай поспи и ты, Цыпленок.
Блондин поудобнее прислонился спиной и надвинул кепи на глаза.
Цыпленок – так звали его «старики», а молодежь, естественно, вторила им. Цыпленок – потому что он младше по возрасту и по званию. А со своим ростом метр восемьдесят шесть он еще и самый маленький. При этом он не чувствует себя ни слишком молодым, ни слишком маленьким, а кличку ненавидел, как чуму! Но что делать? Если они заметят, что она его раздражает, будут дразнить еще больше. Их, «стариков», всего трое: Длинный Ханс – их командир отделения, Дори и Эрнст. Остальные – Вальтер, Петер и Куно, Йонг, Пауль и Зепп, Ханнес, Уни и Камбала – все «цыплята», «подрост», «эрзац», «овощи», или, как их называли в Лихтерфельде, «детвора» и «отходы»!
