Лихоманов снял с базы трубку телефона, нажал кнопку. Гудков нет. Плохо. Очень плохо… Мобильник Ирины на туалетном столике…
– Я же сказал: не надо никуда звонить, – донесся раздосадованный голос Паши. – Положи телефон… Нет, дай лучше его сюда.
– С какой стати? Послушай, дорогой, но подобной гадости я от тебя не ожидал. Какого черта ты меня так подставляешь? Зачем ты врешь про каких-то москвичей?
– А почему ты решил, что я вру?
– Банк вчера – это ваша работа?
– Блин!
– Вот-вот. Знаешь, я многое могу понять, и сам, бывало, попадал тоже, но вот так, как ты, я бы не поступил.
– А ты уверен?
– Уверен, Паша. Знаешь, так нельзя – всему есть свои границы.
– Я был уверен, что друзьям всегда помогают. Извини, если ошибся. Но уйти сейчас мы не сможем. Кстати, за беспокойство полагается платить. Даже друзьям.
– Деньги ваши наверняка уже спалились, – проворчал Сергей. – Впрочем, меня это мало интересует. Меня интересует, как бы мне не пойти за соучастие.
– Надо, чтобы никто, кроме тебя, ничего не просек… И твоего сына, – Павел покосился на Егора.
– Я ничего не знаю, – серьезно произнес Егор.
– Женщинам, конечно, ни слова, – подтвердил Сергей. – Но они могут случайно до всего дознаться.
– Тогда надо исключить любую случайность…
Из комнаты донесся протяжный стон, затем послышалась явно тюремная брань.
– Ваш главный? – спросил Сергей.
– Какая разница? – ушел от ответа Павел.
– Ты прав, в данном случае – никакой.
В зал вошла Ирина.
– Где ваш врач, Паша? – нервно спросила она. Мне этот ваш потерпевший совсем не нравится. У него татуировки зоновские – Надежда сказала, что девять куполов на церкви – это он девять лет отсидел… А на плече – полумесяц, на нем – то ли черт, то ли кошка; это ведь тоже что-то означает?
Послышались два женских голоса – Надежда и девушка беседовали на повышенных тонах.
– Эта ваша Карина – так ведь ее зовут? – тоже во всех ваших делах участвует?
– К сожалению, да, – ответил Паша несколько загадочно.
Женщины в комнате Егора, похоже, были уже близки к выяснению отношений. Мужчины почти одновременно перешли туда.
– Да что ты в этом понимаешь? – девица зло сверкала глазами. – По-твоему, если наколки, так он не человек уже, что ли? И что с того даже, если сидел? Сейчас многие сидят, причем большинство ни за что.
– Я кое-что знаю, поверь! – заявила Надежда. – Я, знаешь ли, в прокуратуре одно время работала…
– Так ты что, ментовка, выходит?! – Девица картинно закатила глаза.
– Прекращай, – обратился к ней Паша. – Нам не выбирать, ясно?
