Восьмое апреля, воскресенье. Человек встает. Умывается холодной водой, одевается, та же самая одежда, каждый день. Человек работает. Апрель, сентябрь, день и ночь. Человек пытается воссоздать обычный день, отчаянные старания описать самый что ни на есть обыкновенный день, но нет, не получается. Человек сдается. Переодевается в выстиранную и выглаженную белую рубашку и чистые брюки, обувается в лучшие ботинки. Человек готов низко пасть.
Он встает. Он приготовился низко пасть.
Он неудачник, неудачник во всем.
В работе, в семье, в жизни. Во всем.
Ну, ну, говорит она, ну, ну.
Она обнимает его и целует в губы. От него хорошо пахнет, и он нарядился. Сегодня воскресенье. Он накрыл стол белой скатертью, расставил парадные тарелки, разложил серебряные приборы и достал лучшие бокалы. «Мы что, гостей ждем?» — спрашивает она, но он лишь шикает на нее, торопит, просит быстрее переодеться. Она стоит перед большим платяным шкафом, когда слышит стук в дверь. Пришли Мартин и Маргит. Ее сестра со своим парнем, Мартином Эйеном. Он старше Маргит, у него есть ребенок от первого брака. Мартин работает каменщиком. Глядя на него, Элли Элис вспоминает строчки из какой-то книги: «Если он был плохим мужем своей первой жене, почему ты думаешь, что тебя он сделает счастливой?» От него пахнет лосьоном после бритья и спиртным, рубашка расстегнута до пупа. Войдя, Мартин берет Эйвинда на руки, тот напуган и отворачивается, вырывается и требует, чтобы его спустили на пол. Он убегает к матери. «Эйвинд», — приговаривает она, застегивая платье. Элли выходит в коридор и обнимает сестру. Надо же, Алфред пригласил на ужин Маргит с Мартином. Пока она ходила к отцу на Индалсвейен, он прибрался, приготовил еду и накрыл на стол. Они усаживаются вокруг стола. Они ужинают. Свиные отбивные с вареной картошкой и овощами. Пиво к горячему. Виноградная водка к десерту. Кофе. Мужчины закуривают трубки, курят и разговаривают, смех и клубы дыма в маленькой гостиной. Кто-то открывает окно, впуская в дом свежий весенний воздух. Обжигающий холодный воздух и низкое солнце, бликующее в окнах домов на той стороне фьорда, в огромных виллах на солнечном склоне у воды. Они едят и пьют и не думают о тех, на той стороне, о том, как они живут. Они довольны.
Они довольны, а Эрлинг Юханнессен нервничает, мается, он отлично поужинал, выпил два бокала вина и мечтал прогуляться, пройтись, солнце еще не зашло, вон в окно гостиной падают лучи вечернего света, и он бы с радостью прогулялся, но Агота просит остаться дома. Почитать девочкам. Она их искупает и уложит, а он пусть почитает им перед сном, Элсе Марие и Унн так любят, когда он читает им — всего пару сказок, а потом они уснут или, затихнув, будут мирно лежать рядышком в темноте и ждать, когда к ним придет сон. Ему хочется прогуляться, на улице еще светло и полно праздношатающихся — и на площади, на холме возле речки Васке-рэльвен, на Рыночной улице, на лестнице, ведущей к церкви Святого Иоанна, и около Нового парка. Ему хочется на улицу, хочется разглядывать прохожих — парней и девушек, женщин и мужчин, молодых и свободных, на дворе весна, апрель, и Эрлинг Юханнессен мается и места себе не находит — он еще молод. Молод и женат. Молод, и у него уже две дочери. Он молод, и дома ему сидеть не хочется, но Агота просит его остаться. Она хочет, чтобы он почитал девочкам как вчера, и как позавчера, и в воскресенье, и в субботу, и в пятницу. Он все выходные исполнял ее указания. Но сейчас, в воскресенье, ему хочется пойти прогуляться, это его последний свободный день, завтра ему на работу. У него хорошая должность, и женился он удачно, у него большая квартира прямо в центре города, и он недоволен. Чего ему не хватает? Он и сам не знает, ему просто хочется на улицу, хочется пройтись. Он надевает пиджак и шляпу и, наплевав в кои-то веки на обвинения и недовольство, идет на улицу.
