– Лучше модели не сыщешь! Просто великолепная! Какие глаза! Какой рот! Чувственный и в то же время плотно сжатый… Глаза, которые смотрят и словно не видят тебя… Какая шея! А этот бронзовый оттенок кожи! Если ты не обидишься…
– А на что я должен обижаться?
– Можно подумать, что в жилах ее течет индейская кровь. Да, да, есть в ней что-то от непокорной индианки или, скорее, дикого, неприрученного зверя, что-то от пантеры, в лучшем смысле этого слова. И в то же время вся она – сама бесстрастность.
– И еще какая!
– Так или иначе, но я надеюсь, милый, сделать для тебя прекрасный портрет.
– Почему же для меня? Для нее!
– Нет, портрет с нее, но предназначается он тебе.
– Ни в коем случае! Пусть ее портрет ей и принадлежат!
– Хорошо, пусть он принадлежит вам обоим. Кто знает… быть может, именно он вас соединит.
– Ладно, ладно! Видно, ты из портретиста хочешь переквалифицироваться…
– В кого угодно, Хоакин, хоть в сводника! Лишь бы ты перестал мучиться. Мне больно видеть тебя в таком состоянии.
Начались сеансы, которые сводили их всех троих вместе. Елена располагалась на помосте, величавая и надменная, словно богиня, склоняющаяся перед велением рока. Гордое и холодное лицо ее, казалось, излучало презрение.
__ Можно мне разговаривать? – спросила она на первом же сеансе у Авеля.
– Да, конечно, прошу вас… И двигаться тоже можете; мне даже лучше, если вы будете двигаться и говорить – оживает ваше лицо… Я ведь не фотографией занимаюсь, да и вообще, признаюсь, мне бы ужасно не хотелось писать статую…
И она принялась болтать, болтать без умолку. Но двигалась Елена мало, боясь потерять назначенную ей позу. О чем она болтала? Друзья затруднились бы сказать. Они буквально пожирали ее глазами, но слов не слышали.
А она все болтала и болтала, полагая, вероятно, что молчание может быть сочтено за отсутствие светскости. Но, болтая, она не упускала случая поддеть Хоакина.
– Везет ли тебе на пациентов, кузен? – спрашивала она его.
– А разве тебя это интересует?…
– Почему же я не могу поинтересоваться!.. Представь, например…
– Не представляю.
– Если ты можешь интересоваться моими делами, то почему же я не могу интересоваться твоими? Да и, кроме того, кто знает…
– Как понять это «кто знает»?
– Будет вам, – прервал их пикировку Авель, – только и знаете подкусывать друг друга.
– Между родственниками так и должно быть, – сказала Елена, – Да и к тому же, говорят, что так всегда начинается…
– Что начинается? – спросил Хоакин.
