— Омар совсем остыл, — намекнул мне на обед мужчина.
— А сервис не предусматривает подогрева? — нашлась я с ответом и отшатнулась от соблазнителя.
— Предусматривает. Но будет уже не так вкусно, — мне снова помогли усесться и устроились напротив. — Приятного аппетита.
— Вам того же, — откликнулась я и подцепила вилкой кусочек омара.
Никогда не ела… Но ведь хвалят… Знающие люди… Преодолев сомнения, сжевала мясо. Действительно вкусно. Подняла взгляд на Дон Жуана и заметила, как тот довольно блеснул глазами, провожая взором мою вилку. Очередной червячок сомнения шевельнулся в душе. Зачем же я, простушка, с зелеными-то волосами такому блестящему мужчине понадобилась? Неужели действительно только для того, чтобы поставить галочку напротив моего имени? Сердце больно кольнуло и я потянулась за вином.
— Выпьем, — поддержал меня Дон Жуан и взялся за свой бокал. — За такую красивую девушку грех не выпить. За твою красоту, Аня.
— И за твою, — криво улыбнулась, наблюдая за тем, как Соловьев-младший осушает бокал.
Сама я сделала пару глотков и отставила вино в сторону. Пообедаю-ка я лучше. А то совсем оголодала с этими сумасшедшими. Но доесть как следует не получилось. Соловьев-младший, что сидел напротив, схватился за сердце и смертельно побледнел. Потом захрипел и забился в судорогах. Я вскочила со своего места, с ужасом наблюдая за агонией мужчины-мечты и пытаясь сообразить чем можно помочь умирающему. Мысль о том, что он может проглотить язык и задохнуться, или прикусить язык и подавиться кровью насмерть, стала тем самым катализатором, который сдвинул меня с места.
Я рванула к бьющемуся в судорогах мужчине, пытаясь на ходу вспомнить хоть какие-нибудь основы оказания первой медицинской помощи. В голове было пусто, хоть шаром покати. Только сердце противно ныло и сосало под ложечкой… И руки тряслись, и ноги плохо слушались… Я была способна только издавать невнятные восклицания и суматошно пытаться сделать все и сразу. Пусть и с запозданием, но всплыли в памяти отрывочные знания о том, что можно сделать, когда человек бьется в эпилептическом припадке. Только он это или нет, я определить так и не смогла. Трясущимися руками расстегнула рубашку и повернула голову мужчины на бок. Потом попыталась вспомнить, стоит ли открывать ему рот или не стоит… Так ничего и не решила. Кроме судорог ничего более не происходило, а я не знала как помочь. И было у меня подозрение, что причина всех неприятностей — флакончик у меня в кармане. Спрятать его? Куда? Сбежать, пока пациент не пришел в себя? А если в бутылочке была отрава? Соловьев-старший сказал, что яда внуку не предложит. А вдруг? И зачем я поверила этому подлому дедку? И что делать, если все-таки яд?
