Начальник оперода гнул мощную спину над картами и планами и искренно обрадовался поручику Волынскому. Можно было оторваться от наскучившей работы и поговорить всласть.
И засыпал Василия вопросами о восточном фронте, о чехословаках, о полковнике Муравьеве, об аресте Ленина и бегстве Троцкого, любезно угощая толстыми папиросами.
Сидел Василий и врал с три короба, и сам дивился, как хорошо выходит.
С полковником было легче. Был начальник оперода старый служака из кадровиков, выслуживший горбом полковничий чин, не дурак выпить и говорить с ним не представляло затруднения — не то, что с начальником штаба.
И когда загибал Василий, по привычке, словечки, густо хохотал полковник и одобрительно похлопывал по колену поручика Волынского волосатой красной ручищей.
И в промежутках разговора настойчиво, осторожно и внимательно выведывал Василий все, что было записано на вопросном листке, делая отметки цифр и названий.
Наконец, полковник взглянул на часы:
— Пора кончать! Голодное брюхо к войне глухо! Хе-хе! Идемте, поручик, обедать. Я тут в жидовской домашней столовой питаюсь. Фаршированная щука — роскошь! — и полковник в умилении выпустил слюну на потертый френч.
— Нет, спасибо. Меня ждут! Завтра!
— Ну, вечером в ресторашку. Небось Романовский уже приглашал?.. Обязательно! Там только и отдыхаем!
Вышли из штаба вместе. Василий подозвал извозчика и распрощался с полковником.
— До вечера! Но завтра непременно вас фаршированной щукой накормлю.
— Хорошо! Завтра можно!
И на прощанье замахал еще полковник ручкой вслед отъезжающему извозчику.
В номер гостиницы бурей влетел Василий и бросился к спутнику.
— Братишка! Пропало дело! Сегодня тикай со всеми манатками!
— Что?.. В чем дело? — побледнел тот.
— А такое, брат, дело, что попали мы под машинку. Не догадались наши, а вышла совсем пакость… мать ее! Поручик-то, оказывается, самому Алексееву знаком. Как сказал мне это начальник штаба — ну, думаю, тут мне и крышка На счастье, сам Алексеев-то болен и к нему допуску нет. А то сразу бы конец! Сейчас дам тебе все сведения, донесение напишу и катись ты колбасой сейчас же!
— А вы, товарищ Гулявин?
— А я, брат, останусь!
— Вы с ума сошли? Ведь верная смерть! Командующий не предполагал же такого осложнения!
— Это я знаю! Но только без приказа вернуться не могу. Потом — пока генерал болеть изволит, мне не страшно. А выздоровеет, — так я улизнуть успею. А я еще насосу из кадетов молочка.
— А я бы все-таки вам советовал уехать.
