Мышонок по имени Вольф | страница 16

Он уже собирался двинуться дальше в обход своего участка, как вдруг ему послышался странный звук, который, как ему показалось, шёл из спальни и очень походил на стон.

— Надеюсь, старая леди в порядке, — сказал он себе, после чего подошёл к входной двери и постучал, а потом позвонил в звонок.

Никто не вышел.

Полицейский заглянул в почтовую щель и увидел валявшиеся на полу в прихожей письма.

— Миссис Ханиби! — закричал он, задрав голову к окну спальни. — Всё ли в порядке?

И в ответ услыхал слабое «нет».

Полицейский быстро соединился по портативному радио с сержантом своего участка.

— Я насчёт миссис Ханиби, — сообщил он. — Знаете, пианистка. Что-то, по-моему, с ней стряслось, сержант. Вызывайте «скорую». А я попробую проникнуть в дом.

Вот и получилось, что своим пением Вольф помог хозяйке. Полицейский попросил у соседей лестницу и залез по ней через открытое окно в спальню, чтобы позаботиться о миссис Ханиби и впустить работников скорой помощи.

Вольф, прятавшийся за шторами, наблюдал, как санитары бережно подняли старушку и положили на носилки.

— Кот! — сказала она, когда её погрузили в машину. — Кто будет его кормить?

— Не волнуйтесь, миссис Ханиби, — успокоил её полицейский. — Сейчас прямиком иду к соседям и поручаю им это дело. — И он тут же ушёл.

— А как быть с мышами? — спросила миссис Ханиби. — Кто будет давать им шоколадку?

— Мысли у неё немного путаются, — заметил один санитар.

— От боли, наверно, — предположил второй.

— С вашими мышами всё будет в порядке, — сказали они.

— И ведь я как раз хотела научить его петь «О, что за дивное утро!» — проговорила миссис Ханиби.

— Кого научить? — спросил первый санитар.

— Моего мышонка. Понимаете, он чудесно поёт.

— Да, золотко, — сказал второй успокаивающим тоном. — Конечно, прямо-таки чудесно поёт.

Будь миссис Ханиби молода, в больнице ей наложили бы гипс или плотную повязку и быстренько отпустили домой.

Но в данном случае врачи решили подержать её некоторое время в больнице, чтобы она оправилась от пережитого потрясения, тем более что с головой у неё явно было не всё в порядке. По словам медсестёр, она всё время беспокоилась о поющей мыши, которую она учит разным песням.

Таким образом Вольф и Мэри остались в доме одни, если не считать кота, которого теперь никогда не случалось видеть, а также братьев и сестёр Вольфа, которые хоть и не покинули дом, но в гостиную больше не заходили.

Мэри особо по хозяйке не скучала, хотя скучала по шоколадкам. Она пристрастилась к шоколаду настолько, что теперь, лишившись его, испытывала жестокие страдания. Поэтому Мэри сделалась раздражительной и довольно часто называла сына Вольфганг Амадей.