Драко ни разу не видел, чтобы отец кого-то целовал. Даже маму. Разве только руки дамам. Иногда юноша в порыве благодарности за дорогие подарки мог повиснуть у отца на шее, но Люциус этого очень не любил. Как только сыну исполнилось четырнадцать, он настоял на том, чтобы Драко отныне строго контролировал свои восторги. Это означало только одно: «Детство кончилось. Я твой учитель, и изволь вести себя достойно. И тогда, может быть, когда-нибудь...» Драко давно смирился с тем, что верхом отцовской ласки считается положенная на плечо рука. И тут вдруг! Ощущение было странным, почти таким же пугающим, как от поцелуя Волдеморта, но Драко, не задумываясь, променял бы все знаки внимания Темного Лорда на еще один отцовский поцелуй.
Тогда между отцом и сыном состоялся весьма странный разговор. Драко не помнил, почему они вдруг об этом заговорили, но Люциус прочитал ему стихотворение «Белокурый демон» и со смехом признался, что очень давно, еще до рождения Драко ему прислали страницу из книги именно с этим стихотворением. «Тебе пока не присылали ничего подобного?» - смеясь, спросил Люциус.
Драко покачал головой, и внезапно у него вырвалось: «Вот я бы мог послать».
Неужели? Только прошу тебя, не рви листов из книг, это вульгарно. Лучше я научу тебя копировальному заклинанию! - Драко отвел глаза, и Люциус перестал улыбаться. Потом взял сына за подбородок и заглянул ему в глаза. - Несчастная любовь? Неразделенные чувства? У тебя? Такого красивого мальчика?»
Драко возблагодарил всех богов на свете за близость камина и все выпитое. От этого у него порозовели щеки, и отец при всем желании не смог бы понять, насколько сильно юноша покраснел.
«Драко? Что? Все настолько безнадежно?» - отец продолжал смотреть ему в глаза, и юноша все сильнее чувствовал, как закипает в груди бессильная ярость, и как ее сметает такой знакомой ноющей болью... Отец не отпускал его, ожидая ответа, и Драко ответил - впрочем, его устами скорее говорило выпитое вино.
«Это выше меня... Я... Я не знаю, что это. Я не хочу, но ничего не могу с собой поделать!»
Люциус некоторое время молча смотрел на сына, и Драко был почти уверен, что отец прочитал в его глазах ненавистное имя. Но Люциус только снова наполнил бокалы.
«Кто бы ни был этот человек - грязнокровка или маггл, - тихо сказал он, - я не стану осуждать тебя лишь в одном случае».
«Если это не Гарри Поттер», - подумал Драко.
«Если ты точно отдаешь себе отчет в том, что чувствуешь на самом деле. Я хочу, чтобы ты четко различал два понятия: блажь и страсть. Это не одно и тоже. Страсть я пойму. Я и сам могу ей поддаться. Как бы там ни было, я это приму. Но идти на унижение и мучиться из-за минутной блажи - не достойно Малфоя. И ты должен, ты просто обязан себя побороть!»
