Уставшие рабы и колоны - работники терм - давно спали. Профессору же было не привыкать к бессонным ночам…
… Квотриус тоже не спал - ему мерещился этот внезапно, словно Deus ex machina, свалившийся на его гордую голову старший брат - высокорожденный наследник, за какой-то час ставший в доме Господином вместо любящего отца.
Брат, возненавидевший тихую, покорную, молчаливую красавицу - мать, возжелавший, кажется, невозможного - разлучить любящую семью и тем обидеть и без того обложенных данью дядьёв.
Брат, чьё искусство произносить обычные слова вкупе с движениями странной деревянной палочкой, повергло в ужас даже мачеху Веронику, славящуюся неженской твёрдостью характера. Ибо закалена она немилостью супруга, длившейся двадцать четыре года - всё то время, пока жила на Альбионе.
И вот теперь, в одночасье, прежняя опала сменилась на законные супружеские отношения. Отчасти и их отзвуки - стоны Вероники и отца - не давали молодому полукровке заснуть. Ведь он был с отрочества влюблён, молча и безответно, в Веронику, и разница в возрасте ещё более распаляла чувство молодого человека. Из-за этой страсти он до сих пор не женился и не обзавёлся многочисленным потомством, как его сверстники - чистокровные уэсге, к этим годам готовящиеся умирать, подумать только! - от старости. Какая же старость может быть в двадцать один год - ведь ещё три четверти жизни впереди! Но Вероника теперь потеряна для него…
-Как же страстно она стонет! О, милосердные боги, убейте меня - я не мо-гу э-то-го слы-шать…
… Брат мой кажется мне настоящим халдеем, даже по внешнему облику, только белокож - длинные волосы, пышной чёрной гривой обрамляющие плечи и бледное, с нежной, как у женщины, кожей, лицо. Лицо с удивительными, умными, познавшими, кажется, всю мудрость мира, глазами, но печальными и тусклыми - свет будто не проникает в неразличимые на фоне чёрной радужки зрачки. У него фамильный нос, однако тонкий, с изящными крыльями и горбинкой - не такой мясистый и прямой, как у отца и у меня самого. А рот его - такие тонкие, изогнутые в недоброй усмешке сухие, бесцветные губы, одновременно и божественно целомудренные, и вызывающе похотливые.
Да всё изящно в брате - и тонкий стан, и неширокие плечи, хрупкие на вид бёдра, тонкие длинные ноги в этих странных варварских, разумеется, но удивительно красивых штанах.
А скольких коров, наверняка, стоила странного покроя, без единой складочки облегавшая стройное тело, туника с разрезом посредине и мелкими, странного вида, фибулами. Одежда из нездешней, никогда не виданной, хоть и шерстяной, но с блеском, ткани!
