– Пива не нашёл, – грустно сообщил дружинник, – ни еды, ни питья… полки пустые. Наверное, у них так принято: по приходе на базу – все расходники на замену. Остатки выгребли, а новьё положить не успели. Так что жрать нечего…
– Не о том спрашиваю.
– А всё остальное замечательно! – Данила широко улыбнулся. – Это не санитары, Иван! Пронесло.
Мне показалось несправедливым корить его за радость. С этим открытием по возвращении нас ждали только овации и повышение по службе. После карантина и рекондиции, конечно.
– Тогда кто?
– Питерцы, больше некому. Личные жетоны Феликс наверняка собрал. Мы же не знали, что они солдаты. Когда он жмуриков стаскивал в кучу, тогда-то, видно, железки и посрывал. С этой «колодой» мы его и бросили.
Меня покоробил тон дружинника:
– Что значит «бросили»? Откуда нам было знать, что Феликс – солдат?
– Могли догадаться. Феликс погиб, спасая штатского. Наёмника интересует только жизнь хозяина, а солдату без разницы, кто платит. У него установка на спасение всех.
– Депут подери! – выругался я. – Если Феликс – солдат, потому что погиб, спасая Рыжего, а мы с тобой живы и штатского спасать не собирались. Тогда… кто же мы?
Данила отвлёкся от вещей, разложенных на скамье, и посмотрел мне в глаза:
– Так что? Вернёмся? Найдём останки Феликса – соберём жетоны. Но что там изобразил гравер, уже известно…
И он показал тюбик депилятора с размашистой росписью фломастером «СПБ».
– Мы не можем вернуться, – напомнил я, будто он мог об этом забыть. – Думаю, хохлы уже снарядили за нами экспедицию.
Мои слова прервал громкий с надрывом стон.
Из носового кокпита к женским покоям рысью промчался Рыжий.
– Волнуется, – посочувствовал я дикарю.
– Чтоб он сдох! – прошептал Данила.
Я подождал, пока Рыжий не прошёл обратно, и только тогда сказал:
– Нам нужно уяснить ситуацию и на что-то решиться.
Данила не ответил: то ли уяснял, то ли решался… или опять «беседовал» с собой. Мой вопрос о нашем с ним месте в этой истории он привычно проигнорировал. А вопрос был важным. Потому что мучил и не давал покоя.
Тогда я присел в складное купеческое кресло и принялся уяснять ситуацию сам.
Ещё три отбоя назад, при всей стервозности обстановки, она оставалась плановой и штатной. Пограничники благожелательно присоединились к нашему застолью. Тело Булыги мы забросили в кусты до их прилёта, поэтому «неудобных» вопросов не было. Отобедав и признав в нас обычный караван, погранцы по-дружески провели нас к предгорьям, пальцем указали направление к перевалу и отбыли по своим дозорным делам.
