А между тем авторитет Сабырбека рос и, как на зло, имя его не сходило с уст колхозников. Этого нельзя было не заметить, тем более что и жена не раз, будто нарочно, держала в руках газету с фотографией Сабырбека и со статьей о его работе. Обычно Каратай делал вид, что ничего не замечает, но однажды не вытерпел и, как бы невзначай, обронил:
— О-о! Опять про твоего Сабырбека в газете. Молодец! А ну, дай и я погляжу!.. — проговорил Каратай внешне спокойно и даже ухмыльнулся.
Но по его глазам, по его кривой улыбке можно было заметить, с каким трудом он сдерживает негодование.
А недавно Канымгуль ходила с подругами в колхоз Сабырбека, туда привезли кинокартину. Говорили, будто Сабырбек сидел рядом с ней и они не столько смотрели на экран, сколько разговаривали. Узнав об этом, Каратай провел ночь без сна, хотя внешне держался спокойно, и решил серьезно, начистоту поговорить с Канымгуль. Но потом передумал. Ведь Сабырбек был в кино вместе со своей женой, да и кто виноват, что в том колхозе есть клуб, а у них нет. Уж во всяком случае не Сабырбек.
Размышляя над всем этим и непрестанно погоняя лошадь, Каратай не заметил, как доехал до Трех Холмов. И только тут, остановившись среди кукурузы, он с ужасом увидел, до чего они довели посевы.
Каратай даже глаза протер, но от этого картина не изменилась. Серая, сухая, как зола, пашня. Казалось, стоит поднести спичку, как почва воспламенится и повалит дым. Кукуруза давно уже перестала расти. Когда-то темно-зеленые листья высохли и, будто прячась от беспощадного солнца, свернулись в сморщенные трубки. Мать-земля, она дает растению жизнь. Но сейчас она мачеха, она не может накормить сиротливые стебельки, жалко торчащие на ней. Казалось, они взывают о помощи своим последним, немым криком: «Воды! Воды!»
И в первый раз боль пронизала сердце Каратая. Ему почудился где-то совсем рядом голос Сабырбека: «Ты мираб, ты хозяин воды. Ты отвечаешь за урожай. Знай, Каратай, ты убил чужие труды!»
Вдруг с запада нахлынул горячий, тяжелый ветер. Он шел низом, высасывая из земли последние капли влаги, он жег лицо и одежду.
— Керимсал! — в ужасе вскрикнул Каратай. — Керимсал!..
Каратай припал к гриве лошади и со стоном прохрипел, перетирая зубами конские волосы:
— Лучше бы я остался без воды! Лучше бы я умер от жажды!
И, вскинув голову, он круто развернул коня и поскакал прямо через поле в аил.
У околицы Каратай осадил коня. По улице брело стадо.
3
Первая половина ночи, как и всегда в эти дни, выдалась темная. Луна поздно выползала из-за чернеющего на юге хребта. Еще днем Сабырбек распределил участки среди своих поливщиков и теперь объезжал поля, чтобы проверить, нет ли огрехов. Вдруг впереди раздался крик:
