Вот море перекошенных смехом лиц, вот плывущие кругом ладные молодухи. Восхищённые его удалью, две прямо-таки одолевали, жаркими руковёртами бросая вызов его задору. Зов здоровой плоти снедал Бердыша…
Поощрительно сыпля прибаутки, он игриво подмигивает красоткам. Глядя на бурлящий взводень плясунов-ухарей, не выдерживают старики. И вот уже пир пяток оглавляет сам хозяин — Елчанинов. Необоримый в разливе поток славянского веселья всасывает и вбирает всё на пути. Ничто не в силах застопорить его: ни смерть, ни огонь, ни даже землетрясение…
Степан вращается всё быстрее, коль подпрыгивая, так на весь аршин. Вот кувырок через голову. И вот уже вместо заманчивых красотулек перед лицом плывут лебёдушками две беленьких девы. Не шибко размахивая платочками, улыбаются самую малость. Не манят, не соблазняют, а просто нежат глаз природной миловидностью. Обе в нарядных киках и обе прелестны.
Только Бердыш заледенело вбурился в одну: пригожую, с золотисто-карими бездонными очами. Ах, этот ласковый взгляд, ненавязчивое свечение проникающих в тебя и сквозь тебя глаз… Нутро похолодело от чего-то, внезапно защемившего огромное его сердце. Ну, да, это была, безусловно, та самая…
Та самая Надежда, дочь Елчанинова. Твои глаза, твой чудный взгляд я приметил ещё в Астрахани. Твой цвет глаз я не мог запомнить, ибо их глубь вовлекла в себя всю радуницу…
Но, врёшь, не это тебя взволновало. Лишь вот только, только сейчас ты сознаёшь, почему так запал в твою душу сей взгляд необъятных карих глаз. Да ведь эти глаза… Ну, конечно же, эти глаза, глаза Нади — это глаза и Нади и всех-всех — да — одновременно, всех тех женщин, которых так неудачно любил ты.
У каждого человека есть сугубо им выстраданное представление о красе женского лица. Так вот, невлипчивые глаза Нади воплощали для Бердыша его образец женщины, женской красоты… Да, такие глаза бывают у хрустальной парсуны, создаваемой воображением человека в первые же дни того состояния, когда посещают его наплывы будущего нового взгляда на всю прекрасную половину рода человеческого.
Потрясающие, сокровенные эти очи… Эти ровные, маленькие, источающие, кажется, ягодную сладость губки. Да ещё прямой, чище подснежника нос. Всё это взрывало его невозмутимость. Его — мужчины, к тому же, одурманенного хмелем и нежданно прорвавшимся весельем… Взрывало раз и навсегда.
Но где были твои глаза там — в Астрахани?..
Степан схватил Надюшу за руку и завихрил…
