— Как же тебе это… подвезло?
— Сам не пойму. Но, мнится, один, въедливый, точно усёк, как я затрепыхался. Хотел дорешить. А другой, молодой этакой, не по-ихнему высоченный и зенки не в ниточку, того за плечи так вот приподнял и отворотил. Дал, така притча, мне переждать грозу, жизнь подарил, выходит…
— Как жe вы, растяпы, прости меня, господи, проворонили?
— Да кто ж их знал? Уж скоко от ногаев не случалось лиходурства такого. К тому ж, с реки-то к нам подвалило человек двадцать сперва. Так те назвались людьми Казыева улуса, а тот во вражде с Урусом и, така притча, к нам в приветности. Стали мы с теми, така притча, балакать, так нам в зад как вдарят те, которые… Шестерых наших, всё стрельцов, осилили и там же повязали. Вот и меня нешибко хватанули в плечо. Но боле не замали, така притча. Тех из наших, кто до оружия успел, те — с реки — постреляли. Всё разом сделалось. Те, что в срубе остались, хотели затвориться, но те, ироды, скопом навалились, дверь своротили… Вот как всё было, така притча. Наваждение одно. Скоко служу, таких головорезов в ногаях не встречал. Одному дивлюсь: отчего меня не кокнули? Голову сымай, твердить буду, что видели, какой я мертвяк. Така притча…
— Чего дивиться? — мрачно усмехнулся Степан. — Нужно ж было хоть одного бытчика оставить, чтоб о казыевых злодействах до Астрахани донёс.
— Какой бытчик? Не видал бытчика, — догадливый стрелец уставился на Бердыша.
— Ты — бытчик, — вздохнул Степан.
— Я?
— Ты, ты. Но лясы точить не время. На ногах крепко, что ль, стоишь, воюн?
— Да вроде ляжки целы, — ответил стрелец после раздумья: всё, видать, не мог постичь смысла разъяснений.
— Тропы все тут знаешь? — спрямил мысль Степан.
— Тропы? То да… Да как сказать? А… как не знать? Четыре годка безвыездно тут плесневели. Анахоретами, така притча. Как не знать. Да…
— Это кстати, — уморился Степан. — Хоть какой от тебя толк, — пробормотал тише. — Вот и научи: можно ль ким окольным путём упредить, чтоб в следующей заставе засаду заделать?
Сообразительный воин надолго задумался и медленно, по тютельке, выжал:
— Не-эт, та-ак не-э успе-эть, — слушая тягучину, Бердыш в сердце сплюнул. — А вот коль по старице… Ой, что ж я леплю? — затараторил с полслова вдруг спасёныш. — Коли не по старице, а напрямки к следующей заставе… можно и обогнать. А можно и… нельзя…
Бердыш качнул головой: послал же бог стране надёжу. Но выбора не было. Повелел:
— Кто-нибудь, посадить вторым… Как имя-то?
