— Исмаил! Эй, Исмаил!
Это был Мирза Манаф, он стоял на берегу и звал его. Ударило еще несколько волн, однако Исмаил не пошел им навстречу. Он повернул и бросился к берегу. И вскоре его ноги ступили на сухой песок, он был на суше. Мирза Манаф подбежал к нему. Схватил его за плечи и встряхнул.
— Ты куда поплыл, в ночное время?!
— Никуда я не плыл, здесь стоял.
— Осень, ночь, один-одинешенек. Удивительное дело! Одевайся скорее, не простудись.
И он отошел от Исмаила. Вскоре Исмаил догнал его. Голова его еще была мокрой. Вода капала с висков и подбородка. Мирза Манаф искоса посмотрел на него и сказал:
— Одного Мирзы Малика для нашего рода достаточно, не приведи Бог тебе вторым стать!
— Нет, у меня ничего такого на уме не было. Просто хотел искупаться.
— Искупаться или броситься в море?[10]
Мирза Манаф рассмеялся.
— И то, и другое, — ответил Исмаил. — Я хотел броситься в море, но не смог, испугался.
— Дело в том, что море жизни отличается от этого моря, и разница большая!
Они вновь вернулись в кофейню. Чай на этот раз был совсем по-другому горячим и вкусным. Он опьянил Исмаила. Ночь он провел в том самом продолговатом помещении на втором этаже, где спал и Мирза Манаф, и еще несколько рыбаков. Исмаил слишком устал и слишком быстро заснул, чтобы чувствовать запах пота, грязных носков и несвежего белья. Его сон наполняли волны и рев моря, и знакомые глаза смотрели на него из-за шелковой лунной завесы.
Голоса заставили его открыть глаза. Оранжевый свет нескольких лампочек освещал комнату. Рыбаки входили и выходили. Мирза Манаф, в рыбацкой одежде, подошел к нему и сказал:
— Ключ вот здесь. Как встанешь, иди в кофейню позавтракай, мы вернемся в то же время, что вчера.
Исмаил сел в постели и сказал:
— Если можно, я сегодня вас больше не буду обременять, уеду.
— Как? Вчера только приехал!
— Завтра на работу, я же не в отпуске.
— Остался бы, мы бы хорошо время провели. Тут много на что можно посмотреть.
— В другой раз приеду, на несколько дней.
— Ну, как знаешь. Большой привет матери передавай.
Мирза Манаф, уходящий последним, погасил свет в комнате. Его шаги слились со скрипом ветхой деревянной лестницы. И вскоре все звуки стихли, доносился только шум прибоя за дюнами. Исмаил вновь растянулся в постели и закрыл глаза. Воздух в комнате стал свежее. Он дышал спокойно. Лежа с закрытыми глазами, он представлял себе, как рыбаки завтракают и идут от кафе к берегу, фонарями и карманными фонариками освещая свой путь через дюны. От моря доносилась какая-то грустная песнь, похожая на траурный напев панихиды или на колыбельную…
