Шло время, и спадал шум вилок и ложек. Животы округлялись на глазах. Вместе с тем некоторые еще, ради забавы, хотя и уже пресытившись, продолжали двигать челюстями, бессмысленно глядя вокруг. В это время подошедший к микрофону человек пригласил гостей перейти в другую часть зала, где ровными рядами были расставлены кресла. Сотрудники банка потянулись туда. Появился и Харири. Его щеки расцвели, а глаза блестели. Он спросил Исмаила со смехом:
— Как, хорошо пришлось?
— Прекрасно!
Харири взял его под руку и потащил за собой.
— Пойдем, сядем на хорошее место.
Они нашли себе места и сели рядом. Исмаил спросил:
— Не видели господина Солеймани и Махраджа?
— Вон они, сидят перед председателем совета директоров.
Исмаил посмотрел туда, куда показал Харири. Увидел затылки обоих. Сафар, как всегда, сидел строго прямо. А голова Солеймани была вровень с его плечом. Он казался немного расплывшимся и приплюснутым. Харири низко опустился в своем кресле и пробормотал:
— Как они сдружились, а мы и не ведали…
В это время на трибуну вышел главноуправляющий. Все замолчали. Несколько мгновений он стоял, не говоря ни слова, и смотрел на сидящих. Кроме звуков кое-где передвигаемых стульев, ничего не было слышно, словно все задержали дыхание. Главноуправляющий откашлялся и медленно сказал:
— Вот уже недели и месяцы я, старик, жил в нетерпеливом и страстном ожидании этого дня. Я жаждал дня, когда большая и гордая семья нашего банка вот так тепло и искренне соберется под одной крышей, я на дрожащих ногах поднимусь на трибуну и своими ослабевшими глазами посмотрю на вас. И вот я смотрю тем взглядом, которым дедушка, постаревший и ослабевший, в последние годы жизни смотрит на своих потомков. Хотя сегодня я чувствовал недомогание и прибыть на встречу с вами мне было тяжело, все-таки я сказал себе: оставь больничную койку и приди на собрание дорогих людей — может быть, уже в следующем году ты не сможешь быть с ними. И вот я приехал, чтобы сказать: я люблю вас всем сердцем.
Он отошел от микрофона. Несколько раз кашлянул. Вытянул бумажную салфетку из коробки на столе и медленно вытер ею губы. Потом опять подошел к микрофону и, прижав руку к груди, сказал:
— В тот день, когда я закладывал первый камень в основание этого банка, я был так же молод, как вы сейчас, сердце мое было здорово. Сегодня я уже не таков, как был прежде, сердце больное, и говорить мне трудно, но я счастлив, что, хотя я отдал свое здоровье, взамен я вижу эту величественную картину. Теперь мы стали могучим деревом, наши ветви раскинулись далеко и широко, а корни глубоко внедрились в землю. Никакой ветер и буря не повалят нас. Буду ли я рядом с вами или нет, я спокоен. У меня есть к вам только одна маленькая просьба…
