— Откуда ты знаешь?
— И отпуск на две недели?
Итальянец молча кивнул.
Честер присел на свободный стул и сказал, глядя фоторепортёру прямо в глаза:
— Вот что, Чезаре. Вся эта история мне не нравится. Тут что-то не так… Ерунда…
— Не знаю… — пробормотал Мелани.
— Не хочу чувствовать себя дураком, — продолжал Честер. — Я должен выяснить, в чём дело. Где твоя плёнка?
— Я же сказал тебе: она оказалась засвеченной.
— Засвеченной?! Неостроумно. Придумай что-нибудь попроще.
Мелани молчал.
— Ты сам её проявлял? — спросил Фред.
— Нет, плёнку забрали в центральную лабораторию.
— А когда выяснилось, что она засвечена?
— Вскоре после того, как ты ушёл домой.
— Плёнка у тебя?
— Нет, мне её не отдали.
— Так. — Фред встал. — Вот что, Чезаре, поехали.
— Куда?
— Туда… туда, где мы были ночью. Я хочу ещё раз побывать там.
— Кто нас пустит? — возразил Мелани.
— Ну, как хочешь. Я поеду один.
Мелани вскочил:
— Послушай, Фред! Послушай меня, не ввязывайся в эту историю. Ну что тебе до этого? В конце концов, свой гонорар мы получили.
— Сдаётся мне только, — усмехнулся Фред, — что он чересчур велик.
— Что же тут плохого? — не понял Мелани.
— Ну ладно! — Честер хлопнул его по плечу. — Бери мой гонорар и отдай мне твой характер… Пока, старина!
В проходной института его неожиданно пропустили, как только он предъявил своё редакционное удостоверение. Фред миновал холл, быстро поднялся на второй этаж и нашёл знакомую дверь.
И здесь, стоя у двери и ещё не открыв её, он вдруг не то чтобы понял — для этого у него не было никаких оснований, скорее интуитивно ощутил, что сейчас произойдёт нечто невероятное. Это ощущение было так остро, что Фред почувствовал неприятный холодок в пояснице.
И он даже не удивился, когда, открыв дверь и войдя в кабинет, увидел, что навстречу ему из-за стола поднимается профессор Миллер…
— Гард, объясни в конце концов, что произошло!
Инспектор взглянул на журналиста, но ничего, кроме растерянности на его лице, не заметил.
— Успокойся, Фредерик. Дело не заслуживает того, чтобы так волноваться.
Фред вспылил:
— Десять минут я как дурак стоял перед Миллером, не зная, что ему сказать. Тем самым Миллером, труп которого видел собственными глазами ночью. А ты говоришь — успокойся? Что это всё значит?
Гард усмехнулся:
— Ровным счётом ничего! Не всегда верь глазам своим: не было никакого убийства. Тебе приснился сон.
Фред резко встал и, наклонившись к невозмутимому лицу Гарда, сказал медленно, отчеканивая каждое слово:
