Молодой человек понимал всю жестокость ситуации, в которой находился Мастер зелий со дня смерти Дамблдора. В невыносимых условиях всеобщей ненависти он жил, работал и боролся - боролся за жизнь Гарри. Бесславно, не требуя наград, не рассчитывая на благодарность того, кого оберегал семь долгих лет…
Мысли, перемежаемые с сожалениями, роились и множились в голове Гарри - ему казалось, что сейчас она треснет как орех. Зажмурив глаза, юноша с силой сжал голову руками.
- Гарри, с тобой всё в порядке? - тревога в голосе Хагрида была неподдельной.
- Да. Не волнуйся. Только ты не мог бы….ммм… оставить меня одного…ненадолго...
- Понимаю… - лесничий развернулся и направился к рядам могил.
Свет от фонаря в руке Хагрида ослабевал по мере того, как он удалялся.
Белоснежный мрамор гробницы Дамблдора стал тускнеть, но боковым зрением Гарри всё ещё видел слева от надгробного постамента очертания невысокого памятника. Он знал, чей это памятник, но медлил повернуть голову в ту сторону, словно собираясь с силами.
- Люмос! - юноша вдруг решительно вскинул руку с волшебной палочкой. Мягкий зеленовато-белый свет разлился вокруг. Гарри повернулся влево и нетвёрдой походкой приблизился к могиле Мастера зелий. Гладкий чёрный камень казался выросшим из-под земли.
СЕВЕРУС СНЕЙП
09.01.1960 - 01.05.1998
- прочёл юноша на памятнике. Могильная плита у его ног была окружена невысокой, густой травой. Сияние волшебной палочки осветило неприметную надпись, высеченную на отшлифованной поверхности гранита: «вечное одиночество».
Едва рассмотрев эти слова, Гарри ощутил, как откуда-то изнутри накатила жалость и захлестнула его сердце. Чувство вины встало комом в горле. И, когда глаза его заволокли слёзы, он понял, что больше не в силах бороться с собой. Юноша опустился на могильную плиту и заплакал…
С Гарри никогда ничего подобного не было раньше. Да, он давал волю слезам, не стесняясь этого общепринятого стереотипа проявления слабости. Но в этот раз у него появилось ощущение, что все невыплаканные слёзы, которые скопились в нём за всю его жизнь, вся неизлитая боль, словно вдруг вырвались наружу. Плечи юноши сотрясались от рыданий, руки со сжатыми кулаками яростно колотили по плите из чёрного гранита, он что-то выкрикивал сквозь раздирающий его горло плач…
Хагрид терпеливо ждал, прохаживаясь между могил - он понимал, что Гарри должен выплакаться, чтобы облегчить свои страдания, но гриффиндорец не унимался. Не на шутку встревоженный лесничий поспешил к своему бывшему ученику и поднял его с каменной плиты. Уткнувшись в широкую грудь Хагрида, юноша ещё некоторое время всхлипывал, бормотал что-то сквозь слёзы, а потом успокоился.
