Еще неделя ушла на переделки и 30 июля я попросил маму наложить последнее консервирующее заклинание.
Жду не дождусь зиму, когда я стану совершеннолетним и с меня спадет контроль. Он снимается автоматически и в Министерстве свято верят в то, что это происходит на семнадцатилетие, вот только у темных магов совершеннолетие наступает в 15. Вот и получается, что контроля за мной не будет, но в Министерстве будут думать, что он еще действует. Это же какое преимущество. Ха! Можно таких дел наворотить...
Мечты, мечты.
Запечатав последний флакон, мама торжественно вручила мне ключи от чердачного этажа и заявила, что я оттуда не выйду пока не наведу порядок.
Эльфы перетащили на чердак кровать, а насчет другой мебели, так по словам мамы ее там навалом. Нужно только разобрать все эти залежи. Тираны и деспоты! Зато сейчас я могу правдиво рассказывать о своем трудном детстве, проведенном на чердаке.
Я довольно долго сидел на небольшом расчищенном пятачке возле кровати, и думал почти титаническую мысль — с чего бы начать чистку этих конюшен? Решил не терять зря время и начать с самой дальней стены. Чего там только не было!
Вообще чердак поместья Фолтов — это что-то. В одной куче всякого хламья можно было обнаружить и сломанные перья, и прекрасно сохранившееся трюмо времен Елизаветы.
Ну вот зачем, спрашивается, нужно было закидывать на чердак старые ботинки, без подошв? Было подозрение, что у семьи настанут такие тяжелые времена, что и они пригодятся? Планомерно двигаясь по направлению к выходу, я складывал то, что еще можно как-то применить в одну кучу, а то, что стыдно даже на помойку нести — в другую. Точнее, мусор летел в старую ванну на витых ножках, которую я откопал одной из первых. Вот тут-то мне и пригодилось мое суперочищающее средство. Спускался с чердака я только чтобы быстренько перекусить. Мама уже смотрела сочувственно и попробовала отменить свое решение, или хотя бы дать в помощь какого-нибудь эльфа (а сначала строго-настрого запретила им мне помогать). Но я уже увлекся и даже получал удовольствие от разбора завалов, оставленных предками.
Где-то на середине чердака я наткнулся на прелюбопытную вещицу. Изящная брошь, выполненная в виде цветка лилии. Сделана она была из незнакомого мне минерала. Опутанная чарами, вырезанная до такой степени великолепно, что казалась живой. Я представил себе мастера, который ее делал. Точнее нет не так, Мастера! Был ли это заказ или кто-то из моих талантливых предков постарался — неизвестно, но ясно было, что сделана она была для какой-то конкретной женщины. Вот он склонился над столом, любовно вырезая каждый лепесток цветка, накладывая на него сильные чары, сильные настолько, что они до сих пор заставляли лилию светиться. Представляя, что Она будет ее касаться, одевать, носить на зависть подруг…
