чего он недоговаривает. Но лицо Кэрол не выражало ничего, кроме вежливого интереса к вопросам Бэнкса и подобающей случаю скорби. Видимо, она и не думала подозревать мужа в скандальной связи с Марком, а тем более беспокоиться из-за того, что он уехал в Лондон с другом-гомосексуалистом.
Бэнкс подумал, что больше из Дерека Ваймена им ничего не выжать, и они с Энни направились к выходу.
Бэнкс и Энни заскочили пообедать в «Герб королевы», где в это дождливое июньское воскресенье было полно посетителей в резиновых сапогах и дождевиках. Дождь кончился, как только Бэнкс с Энни вышли из дома Ваймена, и теперь сквозь облака пробивались солнечные лучи.
Бэнкс занял облицованный медью и исцарапанный множеством вилок столик на двоих в углу возле мужского туалета. Тем временем Энни отправилась к бару и заказала Бэнксу запеченную баранину и йоркширский пудинг, а себе — вегетарианскую пасту. В пабе стоял сильный галдеж, и хорошенькая официантка, совсем юная блондинка, сбивалась с ног, пытаясь всех обслужить. Школьница, подумал Бэнкс, подрабатывает на каникулах. Он с отвращением взглянул на свой стакан грейпфрутового сока и печально чокнулся с Энни, которая пила диетическую колу.
— Ну что, — вздохнул Бэнкс, — за работу по воскресеньям.
— Давненько у нас такого не было, а?
— Угу. Хорошего нам почина. Ну и что скажешь по поводу Дерека Ваймена?
— Редкий зануда. Подвинут на своем хобби.
— У тебя любой человек с хобби непременно зануда, — улыбнулся Бэнкс.
— А разве не так? Хобби — это такой примитив. И выпендреж.
— А когда я был маленьким, у всех имелось хобби. По-другому было нельзя. В школе устраивали клубы по интересам — коллекционировали марки, клеили модели самолетов, играли в шахматы, ловили головастиков, выращивали салат. Я тоже кое-чем увлекался.
— Это чем же?
— Да так. Собирал всякие штуки. Монетки, картинки-вкладыши, ну, которые суют в сигаретные пачки. Птичьи яйца. И еще записывал номера проезжающих машин.
— Ты серьезно? Номера чужих машин?
— Ага. Мы с ребятами усаживались возле дороги и переписывали номера, кто сколько успеет.
— Зачем?
— А просто так. Это же хобби. Какие тут могут быть причины?
— И что вы потом делали с этими номерами?
— Да ничего. Когда в тетрадке не оставалось места, я просто начинал новую. Иногда заносил туда марку машины, если успевал ее рассмотреть. Знаешь, если бы побольше чудиков занимались такой вот ерундой, наша с тобой работа была бы куда проще.
— Нет, сейчас это уже не нужно. Повсюду ведь камеры, — напомнила ему Энни.
