— Марк так и не съехал со своей квартиры, — сказал Бэнкс, — несмотря на то, что фактически жил вместе с вашим сыном в Каслвью. Вы об этом?
— Да. Думаю, рано или поздно он переехал бы к Лоуренсу, но пока они оба с этим не спешили. Кроме того, у Лоуренса в Блумсбери была квартирка, в которую он время от времени наезжал, и, наверное, Марку не хотелось от него в этом смысле отставать.
— Он болезненно относился к таким вещам?
— Марк ведь пробился с самого низа, — напомнила Эдвина. — И был очень самолюбив. Мне кажется, материальное благополучие значило для него куда больше, чем для многих других людей. Вещи служили показателями его успеха. Но это не мешало ему быть чудесным, щедрым и добрым человеком.
— Значит, у Лоуренса была еще одна квартира. А если Марк приезжал в Лондон, он мог там остановиться?
— Думаю, да. Почему нет?
— А вы, случайно, не помните адрес этой квартиры?
Эдвина продиктовала адрес дома неподалеку от Рассел-сквер.
— Квартирка крошечная, — добавила она. — Не представляю, чтобы они могли там жить вдвоем. Они бы с ума друг друга свели. Но для одного человека она просто идеальна.
— Они при вас никогда не ссорились? Может, Лоуренс жаловался на что-то? Ругал Марка?
— Нет, ничего подобного, — покачала головой Эдвина. — Они иногда ссорились, конечно, но это со всеми случается. Обычно они отлично ладили и постоянно над чем-то хохотали. — Она помолчала. — А почему вы спрашиваете? Вы что, думаете, что он…
— Мы пока ничего точно не знаем, миссис Сильберт, — быстро вставила Энни. — Никто не знает, что именно произошло, но мы пытаемся это выяснить.
— Но вы же не думаете, что Марк мог… вот так поступить?
— Видите ли, мы не имеем права исключать такую возможность, — осторожно сказал Бэнкс. — Но не более того. Энни верно заметила, пока мы не знаем, как все произошло. Уверены только в том, что вашего сына убили у него дома, а вскоре после этого Марк Хардкасл поехал в Хиндсвелский лес и повесился.
— В лес? Какой кошмар! Ох, бедняжка Марк. Это ведь было их любимое место. Как-то в апреле они даже отвезли туда меня, полюбоваться распустившимися колокольчиками. Такая красота. Какой все-таки ужас… наверное, потому он себя и убил. Не перенес такого горя.
— Да, эта мысль приходила нам в голову. Как вы думаете, что случилось с вашим сыном?
Эдвина замялась, и Бэнкс догадался, что ее озарила какая-то мысль, делиться которой ей пока не хочется.
— Может, к нему залез грабитель? — предположила она. — У них район богатый, есть чем поживиться.
