Так что даже сам ненавистный «жирный царь» станет неожиданным союзником королевы Виктории в ее стараниях разлучить Аликc и Николая — пусть и по другим мотивам. Мало того, что царь Александр считал своего сына еще слишком молодым для брака, совсем не устраивала его и гессенская принцесса. «Только не еще одну немку», — такова была его философия. При этом он думал не столько о множестве немецких принцесс из разных родов на российском царском престоле, как о собственной матери Марии Александровне, урожденной принцессе Гессен-Дармштадтской, жене царя Александра II, которую в Петербурге обвиняли в семейном несчастье царя (что побудило его иметь связь с другой женщиной при живой жене).
Ведь, как и королева Виктория, царь Александр III также хотел политической выгоды от брака своего сына и престолонаследника. В этот момент Россия во внешнеполитической изоляции. Старый германо-российский договор перестраховки после вступления на престол молодого кайзера Вильгельма II не продлен. Это неприятно удивляет Россию, которая обращает свои взоры к Франции. Поэтому, например, дочь из французского правящего дома, Елена Орлеанская, выглядит в глазах царя более привлекательной партией для престолонаследника, — несмотря на то обстоятельство, что Франция уже успела стать республикой.
И, наконец, личный фактор: ни царь, ни царица не разделяют восторгов своего сына в отношении Аликc. В зимние недели 1889 года, проведенные в Петербурге, на правящую фамилию юная гессенка не произвела особого впечатления. Ее нашли чопорной, неопытной, к тому же она постоянно смущенно краснела, была неизящной и даже не умела хорошо танцевать. Родители Николая не могли и не хотели представить ее будущей царицей.
Результат обоюдных усилий против этого союза: когда летом 1890 г., в сопровождении и под надзором отца, брата Эрнста Людвига и сестры Виктории Аликc приезжает в имение Сергея и Эллы, в подмосковное Ильинское, ее не пускают в Петербург, — а Николая к Аликc в Ильинское.
«Я надеюсь, — возлагала королева еще до отъезда ответственность на Викторию, — было правильно сказать дяде Берти [отцу Эдди, Альберту Эдуарду], что я знаю, что о замужестве ее в Россию не может быть и речи, и что Ты привезешь ее назад в сохранности и свободной. Дядя Берти говорит, что знал: Элла пустила бы в ход все средства, лишь бы выдать ее замуж за какого-нибудь великого князя!»
«Боже мой, — жалуется Николай 20 августа этого года в своем дневнике, — как бы мне хотелось сейчас поехать в Ильинское, сейчас, потому что там Виктория и Аликc; если теперь я не смогу их увидеть, вероятно, придется ждать целый год, а это так тяжело!»
