„Я хотел только,в виду общаго блага, предложить игру в горелки - а впрочем, как будет угодно", несколько обиженно сказад журавль.
„Что же это за игра?" спросила Соня, и только потому, что ей стало жалко журавля, который после выходки орленка стоял сконфуженный.
„Чем пускаться в обяснения, лучше показать на деле", отвечал журавль и вышел на середину.
Он разставил всех по парам и не успел стать в свою пару, как пошла беготня без толку. Все побежали разом. Толкотня, путаница, и никто не разберет, кому гореть, кого ловить.
Потолкавшись так с полчаса, они-таки порядочно пообсохли; вдруг журавль скомандовал: „стой, господа, игра кончена!"
Запыхавшись, все обступили его.
Соне стало жарко, она хочет достать платок, опускает руку в карманив нем оказывается коробочка с леденцами, к счастию, не промокшая в воде. Соня вынула коробочку и принялась угощать всю компанию. Принялись за леденцы, но и тут неудача. Поднялся шум, гвалт. Длинноносыя, крупныя птицы не справятся с леденцом, не знают, как пропустить его в клюв. Мелкия давятся им,—пришлось колотить их по спине, чтобы проскочил. Наконец, кое-как справились, успокоились и, разсевшись опять в кружок, попросили мышь разсказать что-нибудь.
„Вы обещались разсказать про себя, помните", обратилась к ней Соня. „Хотели разсказать почему вы ненавидите к... и с..." шопотом добавила она, боясь опять раздразнить ее.
„Ах, грустная и длинная повесть моей жизни", вздохнула мышь, глядя на Соню.
„Длинная-то, длинная"! подумала Со-ня, оглядываясь на мыипиный хвост, „но почему грустная, любопытно знать," продолжала она про себя. Очень смущал ее этот длинный хвост, не оторвет от него глаз и мысли. Мышь разсказывает, а Соне чудится, что разсказ ея извивается вниз по хвосту, как по дорожке, в следующем виде:
Однажды Громи-
ло, дво-
ровый
злой
пёс,
заско-
чил на
мышь;
без суда,
без
расправы
к суду
пота-
