– Балкан! Я тебя не слышу, Балкан!
Автоматический гранатомет разнес микроавтобусы за считаные секунды, положив рядом с ними порядка дюжины не слишком проворных боевиков…
Разгрузка остановилась. Снова местные работяги разбегаются, бросая грузовики.
Между контейнерами начинается ожесточенная перестрелка, где у обеих сторон практически равные шансы, если не учитывать тот факт, что людские ресурсы у местных просто неисчерпаемы.
Какой-то мудак, а по-другому его назвать нельзя, сумел выстрелить из подствольного гранатомета по пулеметной точке. В результате два морских пехотинца погибли…
Мало того, что этот шустряк положил русских, так еще и успел уйти от возмездия.
Майор четко осознал, что если в таком темпе бой будет продолжаться, то продержаться им удастся еще минут пятнадцать.
В это время третьему отделению скучать не приходилось. Их атаковала мобильная группа на четырех джипах, и если бы не поддержка с корабля, на котором засел Татаринов со своими людьми, их просто бы всех перемололи из крупнокалиберного оружия.
Ситуация становилась критической. Нарастающему давлению русским противопоставить было нечего.
Снова заревели катера и предприняли очередную атаку на судно. Стрелковое оружие работало не переставая. Сквозь грохот слышен был только тонкий лязг падающих на палубу гильз и шлепки пустых магазинов.
Отстреливаясь, Татаринов понимал, что участвует в одном из самых величайших сражений, в которые он попадал за всю свою службу. Каждый боец на себе ощущал, как он становится все легче и легче потому как боезапас таял стремительно.
«Были бы поумнее, запустили бы торпеду сейчас. Сколько сонару не пикать, попасть в нее в темноте невозможно», – подумал Татаринов, и в этот момент что-то сдетонировало под кораблем с такой силой, что тряхнуло его на десять баллов.
«Это пипец!» – осознал капитан второго ранга.
И тут случилось чудо, ну должно же оно было когда-то произойти. Национальная гвардия атаковала с тыла боевиков, и те были отброшены от корабля и выбиты из-за контейнеров.
Утром, при свете еще не погашенных фонарей, экипаж корабля и его боевое охранение могли наблюдать за боем между местными.
Люди начинали стрелять друг в друга с расстояния десяти-пятнадцати метров, будто в руках у них было не стрелковое оружие, а дубины.
Капитану, видимо, надоело бояться, и он вместе со своим экипажем занялся заделыванием пробоины, которая, если не подсуетиться, могла оказаться смертельной для корабля.
