Пять дней спустя Кинг Мэбри вновь пересек ручей и подъезжал к станции Хэт-Крик. Он убеждал себя, что, возвращаясь сюда, совершает ошибку. Но ему не давала покоя мысль о Хили и женщинах, отправлявшихся в опасное путешествие.
Но ведь можно поехать с ними. Им ведь почти по пути…
Подъехав к станции, он не обнаружил возле нее грузовых фургонов.
Обеспокоенный, он рысью спустился с холма и обогнул амбар. Фургоны исчезли!
Когда он спешился, к двери подошел конюх.
— Ваш вороной истосковался. Он будет рад увидеть вас.
— Когда они выехали?
— Актеры? — Конюх набил трубку. — Через день после вас. Баркеру не терпелось. Они хотели выехать сегодня, но Баркер их подгонял, говорил, что надо отправляться немедленно, пока погода подходящая.
Мэбри посмотрел на занесенные снегом равнины. На снегу виднелся отчетливый след полозьев.
— Смените лошадь, — сказал он. — Я выезжаю.
Конюх колебался.
— Этот Гриффин, — прошептал он, боязливо озираясь, — он о вас спрашивал. Приходил каждый день посмотреть, здесь ли ваш вороной.
Мэбри прошел к станции, где наскоро перекусил и закупил провизию. Проходя через салун, он увидел Гриффина, лениво тасовавшего карточную колоду.
Следуя вдоль склонов холмов, Мэбри направился на запад. Воздух был сухим и морозным. Вороной нетерпеливо покусывал мундштук.
— Торопишься домой, дружище? — усмехнулся Мэбри. — Соскучился по Уинд-Ривер?
Поднявшись на вершину холма, всадник заметил, что вороной насторожился. Мэбри обернулся.
Ничего подозрительного…
Но Мэбри знал: вороной отличный конь, его не одурачишь.
Он спустился по склону и направился к роще, осторожно объехав ее.
Эта игра была ему давно знакома; он играл в нее слишком часто, чтобы так просто угодить в ловушку. Кто бы там ни прятался, — он идет по его следу, либо по следу фургонов. Мэбри несколько раз менял направление, объезжая высокие сугробы, стараясь держаться голой мерзлой земли.
В первую ночь Баркер разбил лагерь на ручье Лэнс. Обнаружив следы ночевки, Мэбри прибавил ходу. Он заночевал в знакомом ему месте; сделал петлю и устроился так, чтобы видеть свой собственный след.
В течение нескольких минут он соорудил укрытие для себя и своего коня: срубил маленькое деревце, обтесал его; срубленные ветки навалил сверху, устроив себе ложе. Наломал лапника и обложил им себя. Получилось довольно уютно.
Развел костер и сварил кофе, а затем — густую похлебку. Поужинал и завернулся в одеяла.
И уже засыпая, подумал о Дженис. Дурацкая мысль: какое девушке до него дело? Он ведь в сущности бродяга…
