— Ночь покажет, — отвечал я, — дьявол это или нет.
До одиннадцати мы просидели в библиотеке, обсуждая все подробности дела и пытаясь связать убийства судьи Маллинса и государственного прокурора Стэнли с нападением на старика Дигера и гибелью полисмена. Мы ни на шаг не приблизились к разгадке тайны. Мы были убеждены, что в преступлениях в Грамерси-Парке замешан Сильвио, но Дороти Кроуфорд молчала и мы ничем не могли подтвердить свои подозрения.
— Придется нам подождать, — заметил инспектор. — Может, ночь принесет нам что-то новое.
— Я полагаю, и Дороти Кроуфорд сможет нам кое-что рассказать, — сказал я. — Надеюсь, завтра она найдет в себе силы говорить.
— Как она?
— Все еще была без сознания, когда я последний раз звонил в больницу, — ответил я, — но пульс приходит в норму и ей заметно полегчало — пожалуй, впервые с тех пор, как ее увезли из этого дома. Я велел, чтобы за нею внимательно наблюдали, особенно около полуночи, и ни в коем случае не разрешали ей покидать больницу. Также я дал указания запереть дверь в ее комнату и, если потребуется, удерживать пациентку силой.
— Ты правильно поступил, — сказал Конрой. — Кто знает, что она способна вытворить в состоянии одержимости?
В половине двенадцатого мы начали последние приготовления к встрече с неведомым врагом, о котором предупреждал нас старый коллекционер. Решено было, что я останусь наверху с Дигером, тогда как Конрой и Оливер будут ждать в библиотеке, то есть там, где впервые появился таинственный гость. Сестру мы отпустили на ночь, рассудив, что не имеем ни права, ни причин подвергать ее возможной опасности.
— Нас троих вполне достаточно, — сказал Конрой, — чтобы дать отпор любому.
Конрой и Оливер устроились за столом, причем последний мог видеть окна, а инспектор сидел лицом к двери, через которую никто не смог бы проникнуть незамеченным. Я поднялся наверх, в гардеробную рядом со спальней, где лежал Джером Дигер. Здесь я закрыл все окна на засовы и расположился в большом кожаном кресле таким образом, что мог видеть одновременно и дверь и комнату старика. Теперь я был уверен, что мимо меня никто не сумеет проскользнуть.
В кармане у меня лежал тяжелый автоматический пистолет, побывавший со мной во Франции во время войны; в руке я сжимал трость эбенового дерева, такую массивную, что одним ударом я мог бы раскроить противнику череп. Я знал, что Конрой и Оливер также были вооружены. Похоже было на то, что мы хорошо подготовились к любому повороту событий.
