Именно потому, что в центре романа — герой с гипертрофированным сознанием, натура впечатлительная, остро и чутко реагирующая и вместе с тем стоящая перед решающим выбором, большую роль в романе играют сны. Сны являются не только способом характеристики героя, они имеют большое композиционное значение. Сны возникают в моменты наибольшего умственного смятения и душевного напряжения героя, завершают один из этапов его исканий и предваряют дальнейшее развитие событий и даже их будущее отражение в сознании Раскольникова. В снах еще ярче, чем в реальности романа, переплетаются разные временные пласты. Прошедшее, настоящее и будущее героя даны в нерасторжимом единстве.
Заметки и наброски Достоевского к роману свидетельствуют о том, что он придавал снам Раскольникова значение своеобразного контрапункта, гармонически сводящего все разорванные нити сознания героя. В одном из раниих проспектов романа, когда характер Раскольникова развивался в русле «трагического злодея», раскаивающегося грешника, Достоевский несколько раз после неправедных поступков героя («накутил вчера»), после преступления выделяет курсивом — Сон. В одном из планов сон очень точно мотивирован переломным состоянием сознания героя: «Почему всё потеряно? Ребенок. Кто мне запретит любить этого ребенка? Разве я не могу быть добрым? Помолился. Тут‑то и «Сон» (489). И еще раз: «И тогда, когда уж я стану благородным, благодетелем всех, гражданином, я покаюсь. Помолился Христу, лег и Сон» (490).
Встреча с «чиновником с бутылкой» будоражит мысль Раскольникова, подводит его ко многим новым вопросам, которые с такой отчетливостью не вставали перед ним раньше. Именно (здесь Достоевский думает дать сон. В одном из ранних вариантов Раскольников хочет честной полезной деятельностью искупить преступление: «Он начинает говорить с жаром о деятельности, как он начнет с работы на бирже, Гас. И выходит дрожа от жару… (NB. Еще что‑нибудь, что смущает его, он ищет примирения). Вспоминает о чиновнике. NB. Сон» (498).
Достоевский постепенно, в связи с вырабатывающимся жанром философской трагедии, отказывается от иллюстративной роли снов, в которых только конкретизируются и уточняются думы и ощущения героя. Так, он не реализует в романе два сна: один, когда герой мечтает о будущем (541), второй — «гадкий, унизительный, мальчишнический сон про то, как его ловит Порфирий» (562)[176]. Достоевского интересует не драма частного сознания преступника, а драма сознания, отразившего всеобщие вопросы. Поэтому он оставляет сны в наиболее драматических, напряженных и
