Вкратце выводы Коэна можно формулировать так:
реабилитации обвиняемый Йешуа из Нацерета по закону не подлежит.
По еврейскому праву, как считает Х-Г. Коэн, Йешуа не был осужден, а потому реабилитирован быть не может. По римскому же праву — несомненно совершил то правонарушение, в котором его обвинил Пилат («оскорбление Величества») и наказан был судьей в соответствии с действующим имперским законом. Это было жестокое, несправедливое, но юридически, увы, неотменяемое наказание.
Теперь, когда я сознательно лишил сюжет таинственности и процесса разгадки, настала пора поговорить об интересном и по-своему очень типичном тексте Х. Коэна спокойно и объективно.
В отличие от Д. Флюссера, Х. Коэн — известный в Израиле «борец с религиозным засильем», паладин либеральных ценностей. Соответственно он много меньше профессора и доверяет религиозным источникам (ик евангелистам, и талмудистам), зато весьма внимателен к аргументации и выкладкам западных «библеистов». Он сам по подходу к материалу, по расчету варантов, по методологии — типичный европейский «библеист». Тем не менее, оказывается, и такой (на мой вкус, нелюбимый) подход может оказаться очень плодотворным, во всяком случае, интересным — если за ним, как в случае Коэна, выявляется подлинный профессионализм автора.
Х. Коэн — действительно, великолепный юрист. С источниками 1-го века н. э., т. е. с Евангелиями, он обращается, как всякий опытный адвокат со свидетелями обвинения на суде. Не доверяет показаниям слепо, как сделал бы верующий христианин, не оценивает их даже и с позиции «презумпции правдивости», как поступил бы, скажем, религиозный исследователь Флюссер. Нет, наш адвокат подвергает евангелистов перекрестному допросу, заранее настроенный на то, что любое показание свидетеля обвинения содержит путаницу, неточности, присущие обычному человеческому взору. И здесь-то он и сможет выстроить свою конструкцию происшедшего и представить ее достопочтенному суду (т. е. нам с вами — его читателям).
Евангелия, действительно, содержат массу противоречий: даже первые три, названные «синоптическими», т. е. содержащими сходные материалы по одному и тому же вопросу, нередко противоречат друг другу в важных деталях. Что уж говорить об их конфликтах с четвертым, от Иоанна, неслучайно отделенным отцами церкви от «синопсиса» первых трех… Когда религиозные авторы, включая Д. Флюссера, сталкиваются с подобными противоречиями — в деталях событий, в описании участия тех или иных действующих лиц в сюжете и пр., они как правило используют «принцип дополнительности». Т. е. предполагают не отвержение одного показания евангелиста в пользу другого, но напоротив — что правы оба, что первый все правильно показал, а второй его в каких-то деталях и подробностях дополнил.
