, не теряя исходных нравственных и религиозных координат, сцепляющих данное человеческое сообщество. Люди, говорю совершенно искренно, делали великое дело, оберегали духовную традицию — толкуя ее на свой особый лад, помогали спасению всех… Но все же — оставались людьми. И не могла не возобладать гордыня «посвященных в тайну Вечного»: временное, вынужденное, хотя и жизненно необходимое толкование нередко преображалось в их воображении в святое, в вечное Божественное предопределение…
А претензия ограниченного, хотя бы и мудрого человеческого ума на познание Вышней тайны всегда оканчивалось неизбежным провалом — у любого, самого великого человека. Сочиненная аура святости не помогала избежать искажения самой святости.
* * *
Видится, что подлинный слом двухтысячелетней традиции, принципиального отчуждения-враждебности друг от друга иудаизма и христианства — свершился тихо, для современников неосознанно, но в точно определяемой исторической точке. В 1948 году.
Когда были обнаружены и атрибутированы первые рукописи Мертвого моря. И — когда возникло государство Израиль.
Рукописи Мертвого моря вернули взоры христианского мира к его праеврейским основам. В христианской памяти нечто будто обновилось: религия Христа зародилась, оказывается, не внезапно, в потоке вздыбленной неизвестно кем пассионарной волны — нет, уже задолго до Рождества новые нормы вызревали в еврейской среде (Вспомнилось, наверно, что «спасение от иудеев», как определил Йешуа, сказав это некоей самаритянке (Иоанн, 4, 43). Эту новую проповедь готовил, еще до Иоанна Предтечи, некий влиятельный «Учитель справедливости», какие-то его последователи — «Сыны света», от них и до моих современников дошли после 1948 г. первые рукописи…
Христианский мир, потрясенный в своей амбициозной самоуверенности, религиозно надломленный пережитой недавно в самом лоне своем, в сердце Европы, нацистской катастрофой, обратил взор в новых поисках — к первоистокам. В частности, к еврейским старинным рукописям.
Одновременно великая революция произошла внутри еврейства. Называлась она — сионизмом.
Сионизм возник как революционная альтернатива традиционному иудаизму. Великий раввин Саадия Гаон еще в X-м веке провозгласил: «Израиль вне своей веры — не народ». Но тысячелетие спустя сионистская доктрина обозначила противоположный принцип: «Израиль есть народ, и его национальные интересы лежат вне религиозных заповедей». Подлинным добрым евреем, более добрым, чем любые блюстители и хранители заповедей, считался нынче еврей, выполнявший национальный долг. А долг этот определялся решениями национальных, а не религиозных инстанций.
