Шумная молодежная тусовка подходила к концу. Диджей Наташа Голицына задорно выкрикивала последние прощальные фразы. Она уговаривала толпу разойтись без «выясняловок и разбираловок», на что послушная толпа дружно скандировала: «вау-вау-вау!»
Наконец дискотека закончилась, и девушка исчезла в студийной комнате. Лариса обратила внимание, что Николая ни рядом с ней, ни в обозримом ближайшем пространстве не было.
Немного погодя она прошла в студию. На нее устало глядели серые глаза Наташи.
— Здравствуйте, — поздоровалась Котова. — Меня зовут Лариса, я знакомая мамы Николая Панаева. А вы его девушка?
— Ну, да, вообще-то, — растерялась Голицына. — По крайней мере пока. А что вы хотели?
— Я подруга его матери, — повторила Котова. — Мы обеспокоены тем, что творится в последнее время с Николаем. Может быть, вы знаете, что с ним?
Задавая этот вопрос, Лариса полагалась на свою интуицию. Если версия о причастности Николая к убийству верна, то он должен обязательно перед кем-то разоблачить себя — если не словесными откровениями, то, по крайней мере, своим поведением. И именно со своей девушкой он скорее всего мог расслабиться и в какой-то момент потерять бдительность.
Голицына секунду помолчала, пожала плечами, а потом горячо заговорила:
— Иногда мне кажется, что он сошел с ума. Ходит сам не свой после того, как отца арестовали. А однажды, когда мы были с ним вдвоем, он назвал меня Беллой. Вообще дурняк какой-то…
— Беллой? — Ларису насквозь пронзило произнесенное имя.
— Да. А потом рисует какие-то картинки.
— Какие картинки? — удивилась Лариса.
— Прикольные, — ответила Наташа. — Я их вон тут повесила. Посмотрите.
И она показала на одну из стен студии. Это были два наброска, сделанные карандашом и выполненные в очень реалистичной манере. На одной был изображен силуэт мужчины, который танцевал в окружении голых женских тел. На второй — сутулая фигура молодого человека, стоящего около воды и держащего в руках пистолет.
«Прямо как Штирлиц, только что убивший агента Клауса», — вспомнила Лариса плакат в комнате Николая.
«Вода, вода, — продолжала она свои размышления. — Вода в «Семнадцати мгновениях», вода во Флориде и тот мальчик, которого они с другом пытались утопить, вода в ванной, где умерла Белла…» — в ее голове мигом выстраивались ассоциации.
— Эту картину, — Наташа кивнула на первую, — он назвал «Бордель «Шанхай», а вторую — «Колян-Штирлиц».
«По-моему, сейчас все уже ясно, — с облегчением подумала Лариса. — Интересно, он пистолет тоже выбросил в воду или как?»
