Рожков рассмеялся.
— Панаев почти что мой друг, коллега по работе, — улыбаясь, сказал он. — Мы оба мужчины, и я решил скрасить его одиночество в одном из лучших клубов нашего города. Вот, собственно, и все, — развел руками Илья. От него в результате не удалось добиться ничего, и милиционеры были вынуждены его отпустить.
Поиски парней, избивших Курочкина, казались уже безнадежными, когда неожиданно картину прояснил допрос Зямы.
— Похожий на медведя, говорите? — переспросил он Карташова.
— Да, и кольцо в виде черепа, — быстро добавил Курочкин, присутствовавший на допросе.
— Знаю такого. Это главный в охране борделя, по кличке Бугор.
— Но его же нет в списках охранников? — удивился следователь.
— В списках только лохи числятся, — усмехнулся Зяма. — Все серьезные люди вне подозрений…
— То есть иными словами, есть неофициальная охрана? — уточнил Курочкин.
— Если хотите, да. Понимаете, если кого-то нужно грохнуть, неужели этим будут заниматься люди, которые на виду? Вы смеетесь, что ли? — Замараев снисходительно посмотрел на Курочкина, а потом на Карташова.
— Значит, меня могли убить? — спросил Курочкин.
— Если бы нашли гель — убили бы, — серьезно ответил Замараев. — А так подумали, наверное, девка ошиблась с пьяных глаз.
— Так где искать этого Бугра? — перешел к делу Олег Валерьянович.
— Легко, — ответил Замараев и назвал адрес.
Карташов нажал кнопку и распорядился о том, чтобы по этому адресу выслали опергруппу.
После того как допрос Замараева был окончен, а Курочкин вместе с опергруппой уехал на опознание Бугра, в кабинет Карташова втерся неизменно прилизанный и тактично-осторожный адвокат Роман Исаакович Либерзон. На его лице играла довольная улыбка кота, поймавшего к обеду мышку.
— Здравствуйте, Олег Валерьянович, — почти елейным тоном начал Либерзон, угодливо прикрывая за собой дверь. — У меня новости, касающиеся дела Панаева.
— Что там у вас, Роман Исаакович? — скептически осведомился Карташов.
— Да вот, — и адвокат раскрыл свой кейс. — Поступило сообщение графологической экспертизы.
— Каков же результат? — поинтересовался следователь почти безразличным тоном.
— А то, что мой подопечный Сергей Дмитриевич Панаев, — и улыбка Либерзона стала еще шире, — не писал записки, приобщенной вами к делу в качестве вещественного доказательства его вины. Исходя из этого, можно сделать вывод, что кто-то намеренно сообщил покойной Смирновой, что ждет ее в квартире Панаева, и от его лица написал эту записку. Эксперты склоняются к версии, что почерк был подделан. Причем подделан мужчиной. Основанием для сличения почерка явились образцы личных бумаг и писем Панаева, где заметны характерные вдавливания на определенных буквах. Впрочем, работа по подделке великолепная — это отметил и сам Сергей Дмитриевич, удивившись, насколько похоже.
