— Пропал.
— Когда?
— Я полез проверить сразу же после того, как началась буча. Его там не оказалось… И я решил не говорить никому об этом по понятным причинам.
— Кто-нибудь знал о том, что у тебя есть пистолет и где он лежит?
— В общем-то, Вероника… Ведь когда мы жили вместе, она убиралась в квартире. Через Веронику могли знать ее родичи.
Лариса искоса посмотрела на Либерзона. Вполне естественно было предположить, что если Вероника в курсе наличия этого пистолета, то наверняка и ее новый муж об этом знал.
— Ромка, ты ведь тоже знал! — обратился Панаев к упорно молчавшему и не вступавшему в разговор адвокату.
— Да, — признался Либерзон. — Ты же сам хвастал мне, что купил его у какого-то барыги. Еще Коля был с нами в комнате и попросил у тебя разрешения подержать в руках пушку.
— Кстати, а Коля не мог рассказать об этом ребятам во дворе или в школе? — спросила Лариса.
— Я тебе девяносто процентов гарантии даю, что он растет крепким мужиком и лишнего болтать не станет, — отрезал Панаев.
— Короче, в день убийства пистолета не было. А о том, что он у тебя есть и где он лежит, знали практически все члены семьи или могли знать. Выходит, кто-то хотел подкинуть следствию твой пистолет, из которого наверняка была убита Белла. Экспертиза установит, что оружие твое, — и дело в шляпе.
— Но дело-то все в том, что оружие не найдено, — вставил Либерзон. — Оно на самом деле следствию не предъявлено.
— Его можно прислать бандеролью, — брякнул Панаев. — С моими отпечатками пальцев…
— Пока еще не прислали, — упорно стоял на своем адвокат.
«Интересная получается история, — подумала Лариса. — Никому не выгодно подставлять Сергея, о пушке знали все. Возможно, это человек со стороны, но кто?»
— Сергей, а никто из посторонних не знал о пистолете? — спросила она вслух.
— Ты за кого меня принимаешь?
— А все-таки, по пьянке, похвастать! — наседала Лариса. — Знаешь, как бывает…
— Я знаю, с кем пить…
— А Илье Рожкову об этом было известно?
— Нет, я ему не говорил. Правда, он мог догадаться… Я всегда запирал тот ящик, а другие — нет. Мы с Рожковым как-то искали там какие-то бумаги, и он еще спросил меня, что в том ящике… Я ответил, что… Ну, короче, уклонился.
Панаев, вспомнив этот эпизод, помрачнел, а подошедший охранник дал понять, что время разговора истекло.
Лариса на прощание улыбнулась Панаеву. Либерзон сдержанно сказал: «Пока!», и они покинули СИЗО.
Свежий ветерок, пахнувший в лицо, блеснувшее солнышко из-за облаков неожиданно оживили Ларису, однако неприятное ощущение от посещения СИЗО давало о себе знать. Едва они вышли за стены следственного изолятора, как у самого входа встретили Веронику.
