Стрелка часов показывает 12. Точно в назначенное время мы пролетаем над площадью. Парад окончен. Эскадрильи расходятся по своим аэродромам. В нашем самолете наступает только одним летчикам понятное веселье. Все резвятся, как дети, хохочут, весело шутят. Сильно бьются сердца.
Приземляемся и возвращаемся домой. По улицам еще движутся последние колонны демонстрантов.
*
На следующий год флагштурманом первомайского парада был назначен Иван Тимофеевич Спирин. Он поручил мне самостоятельно сделать все расчеты построения колонны самолетов во время парада. Работаю так тщательно, как никогда.
Все было готово, наступил канун великого праздника. Спирин сказал:
— В этом году вы пойдете на головной машине колонны, на «Максиме Горьком». «Максим Горький» пилотирует Громов. Вся колонна выстроится в воздухе далеко за городом, головная машина должна встретить колонну, встать впереди нее и повести на Красную площадь.
Летчики — участники парада — прозвали головную машину «оркестром» — на «Максиме Горьком» громко играет радио. Далеко по воздуху разносятся звуки «Интернационала» и праздничных маршей.
Мы занимаем свои места в самолете. Я, как штурман, помещаюсь в самой передней кабине. Машина поднимается в воздух. Вслед за нами взлетают и пристраиваются к нам два истребителя. Они кажутся игрушками по сравнению с нашим краснокрылым исполином.
Приятно работать в этой замечательной машине. Таких штурманских кабин я еще не видала ни на одном самолете. Здесь стоит настоящий письменный стол, со всеми нужными штурману принадлежностями, сидим мы на мягких, удобных креслах. Через кабину летчика, в глубине фюзеляжа, виден буфет с огромным самоваром. Мне очень удобно, только кинооператор все время заставляет наклонять голову: она мешает ему снимать. По привычке я явилась для участия в параде в обычном летном обмундировании: в брюках, шлеме и гимнастерке. Кто-то подшучивает, что на такой машине можно летать в светлом шелковом платье…
Ревут моторы. Эскортируемый двумя истребителями головной самолет идет прямо к Окружной дороге. Вот мы уже приблизились к построившейся в воздухе колонне. Ее ведет Спирин. Красавица-колонна! Ею можно любоваться без конца, так она ровна и стройна. Точно по расчету мы разворачиваемся и становимся в голове колонны. Радио оглашает воздух «Интернационалом». Мы над Москвой, снова то же волнение перед пролетом через Красную площадь.
Красная площадь. В груди становится тесно. Восторг и радость рвутся наружу, хочется кричать, петь. Не забываю наклонить голову, чтобы кинооператор мог снять величественную картину площади, наполовину заполненной народом.
