Три буквы ЛОХ с начала 80-х годов стали популярнее, чем самые известные три их коллеги на заборах. Ленинградская этимология этой аббревиатуры необычайно проста. ЛОХ — это буквы государственных номеров на автомашинах Ленинградской области. В области были зажиточные люди. Некоторые крестьяне зарабатывали правильным трудом: выращивали свиней, картошку и привозили товар на рынки Ленинграда, и конечно, на самый престижный — Кузнечный, ныне Владимирский рынок. К нему больше всего подъезжало подержанных «жигулей» с номерами ЛОХ. Центровые всегда высокомерно смотрели на кулака-тру-женика. Он был иначе одет, говорил по-другому и для них был простаком-мещанином. Они и прозвали таких лохами. Но как только в адрес первого скрытого сельского буржуя было брошено это словечко, так сразу оно стало очередным термином Галеры и уже приклеивалось каждому, кто работал честно, пусть и по буржуазному образцу.
Вскоре лох стал тем, кого просто невозможно не обмануть, не кинуть. Теперь лохами крестят направо и налево, не думая, что именно тот областной лох выиграл. Фермер, нэпман, лавочник остался, несмотря на все невзгоды. А центровые вымерли, как мамонты.
В этой связи новое звучание обретает прибаутка жуликов: «Лох не мамонт — не вымрет».
Самые большие деньги в Ленинграде зарабатывали не центровые, а так называемые цеховики.
В СССР существовала местная легкая промышленность, в нее входили артели и райпромкомбинаты, которые подчинялись не министерствам, а районным властям. К примеру, Тосненский райпромкомбинат выпускал резиновые сапоги. На этих самых комбинатах за счет того, что была возможность договариваться с местными властями (все живут в одном городе и друг друга знают), кроме плана выпускали еще и левые партии, которые никак не были учтены в документах.
Единственный способ обналичить деньги в СССР — это продажа не-оприходованного товара в розницу. Поэтому эти сапоги или чулки привозили в магазин после того, как была распродана официальная партия. Шансов попасться на такой операции было не очень много — опасность существовала только непосредственно в тот момент, когда товар завозился в магазин. Называлось мероприятие «час страха». После этого проверки были уже не страшны. Называлось это торговлей «под место».
Деятельность цеховиков, в отличие от официальной промышленности, вынужденно выстраивалась по рыночному принципу: так как хранить товар было опасно, производить можно было только то, что пользовалось высоким спросом и могло быстро продаваться, то есть дефицит. Таким образом, цеховая продукция отчасти восполняла пробелы плановой экономики.
