— Кресло-каталка, боли в груди, внутренние повреждения, общая слабость, — произнес наконец Гаррисон. — И вы спрашиваете, очень ли меня беспокоит? Моя боль вся в моем мозгу, и она стирается. Ваша боль физическая, настоящая, и день ото дня становится все хуже.
— Между нами еще есть разница, — заметил Шредер. — Ты был неповинен в происшедшем, а я нет. Можно даже сказать, я был причиной всему случившемуся. Возможно, я получил то, что заслужил. Но ты достоин лучшего. Поэтому я в долгу перед тобой. И этот долг я намерен выплатить. Полностью.
— Забудьте это, — ответил Гаррисон твердо. — Скажем так, никто никому ничего не должен.
— Я не понимаю, — голос Шредера звучал озадаченно.
— Вы не можете вернуть мне глаза, — сказал Гаррисон. — Их нет — навсегда. Я знаю, вы богатый человек, но этот долг вы просто не можете вернуть. Не надо изводить себя, пытаясь это сделать.
— По крайней мере, ты не откажешься выпить? Плохой бренди, пахнущий пробкой? — помолчав произнес Шредер.
Гаррисон усмехнулся, радуясь, что тон разговора смягчился.
— Вы говорили с Вилли, — сказал он, — и если уж мы заговорили о Вилли, то как получается, что он называет меня “сэр”, а вас — Томас?
Шредер усмехнулся.
— Я приказал ему называть меня Томас, — объяснил он. — Мне пришлось приказать, так как это был единственный способ. А что касается того, что он обращается к тебе “сэр”, то он и будет называть тебя так еще долгие и долгие годы.
— Я не совсем понимаю. То есть, я хочу сказать, что я здесь только на одну неделю.
— Да, ну это мы посмотрим. Но ты должен знать, Ричард, что я всегда умел убеждать. Гаррисон задумчиво кивнул.
— Уверен, что это так, — сказал он.
—Вилли показал тебе окрестности? — спросил Шредер.
— Только дом, — ответил Гаррисон. — Он собирался провести меня по саду и в лесок, — сосновый, кажется? — но я поздно встал, и уже не было времени.
— О, да! Вилли строг с распорядком дня. Он всегда следует инструкциям или предписанной ему тактике.
— Тактике?
— Тактика, стратегия, — ты что думаешь, эти термины используются только на войне? — Шредер хихикнул. — Нет, существует деловая тактика, а есть тактика развлечения гостей. В твоем случае нам пришлось смешать обе эти тактики, хотя такой коктейль, как правило, мне не по вкусу. Давай пройдемся, ты будешь толкать, а я — направлять. Ты будешь машиной, а я буду машинистом. Поговорим во время прогулки.
— Вы доверяете мне?
На Шредера вдруг живо нахлынули воспоминания. Внутренним взором он увидел Гаррисона, распростертого в воздухе на фоне белого огня. И он снова почувствовал все сокрушающий и давящий внутренности удар взрыва. Он вздрогнул и видение исчезло.
