Мастерство Пигмалиона росло день ото дня. Но за талант нужно платить. Его платой стала молодость. Работа высушила Пигмалиона. Превратила из прекрасного юноши в глубокого старика, живущего только своей работой. Каждый день приносил не только новые образы, новые статуи и новое признание, но и седые волосы, морщины и слабость в теле. Пигмалион боялся не успеть. Страшился, что однажды не проснётся, умрёт, а Гармонии так и не достигнет, не найдёт безупречного образа. Скульптор посмотрел на своё отражение в воде. На него взирало лицо дряхлого старика. Запавшие глаза, бледное лицо, клоки седых волос. Печальное зрелище.
– Неужели это я? – ужаснулся царь Кипра. – Ведь мне всего двадцать лет!
Он грустно улыбнулся. Плата оказалась слишком высокой. Молодость безвозвратно ушла, просыпалась песком сквозь пальцы вечности. Правитель Кипра с силой ударил по воде. Морская гладь разбилась. Заискрилась миллионами брызг в лучах заходящего солнца. Плеснула мелкой россыпью в лицо. Заставила зажмуриться. Неужели так и не получится? Неужели идеал так и останется призрачным образом, далёким и недостижимым?
Но нет! Его сегодняшняя работа восхитительна. Пигмалион чувствовал, что новое творение перевернёт все представления о Красоте и Гармонии. Эллада будет потрясена. Только ещё кое-что подправить… Несколько последних штрихов… Главное успеть, успеть до того, как Мойры перережут нить его жизни.
Пигмалион решительно поднялся, но не смог сделать и шага. Что-то тяжёлое давило, не давало сдвинуться с места. Словно тысячи злобных порождений Аида опутали тело невидимыми цепями.
Царь Кипра беспомощно сжал кулаки. Стиснул зубы. Неужели перевозчик Харон пригнал свою ладью к вратам его дворца? Но почему так рано? Почему дочери Ананке так жестоки? Неужели его нить Судьбы так коротка?
– Нет! Мне ещё рано умирать! Я не доделал главного! – воскликнул Пигмалион.
И сразу стало легче. Незримые оковы спали. Скульптор сглотнул. Вытер покрытое морскими брызгами и бисером пота лицо. Вернулся в мастерскую, где копошились слуги, где, укрытая покрывалом, стояла ОНА – статуя, лучше которой ещё никогда не выходило из-под его резца. Он чувствовал, что в фигуре из мрамора сосредоточилось всё его мастерство, его талант, понимание мира, Гармонии и Красоты. Изящные линии тела, прелестные черты лица… Осталось только довести работу до ума. А после не страшен и сам Аид.
Пигмалион взялся за резец. Привычным движением сжал рукоять молотка. Шагнул к статуе. Сорвал покрывало. И замер, не в силах пошевелиться.
